Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
И как будто им высшее, тайное знанье доверено,
И бессмертная жизнь обреченная, вот она, тут!
«Мысль о славе наводит на мысль о смерти…»
Мысль о славе наводит на мысль о смерти,
И поэтому думать о ней нам грустно.
Лучше что-нибудь тихо напеть из Верди,
Еще раз про Эльстира прочесть у Пруста
Или вспомнить пейзаж, хоть морской, хоть
сельский,
С валуном, как прилегшая в тень корова,
Потому что пейзаж и в тени, и в блеске
Так же дорог, как музыка или слово.
Я задумался, я проскользнул на много
Лет вперед, там сидели другие люди,
По-другому одетые, и тревога
Овладела мной, но ничего по сути
Рассказать не могу о них: не расслышал
И не понял, о чем они говорили.
Был я призраком, был чем-то вроде мыши
Или бабочки. Бабочки речь забыли.
«Мимо дубов или вязов, не знаю…»
Мимо дубов или вязов, не знаю, —
Издали точно сказать было трудно,
Мы проезжали в машине по краю
Местности сельской, распахнутой чудно.
И почему-то дубы или вязы
Эти мне вдруг показались знакомы:
Всплески их, вздохи, улыбки, гримасы,
Взгляды, поклоны, увечья, изломы.
Что-то как будто сказать мне хотели,
Но, отступив на манер привидений,
Скрылись вдали, подойти не посмели,
Стали одним из моих заблуждений.
Где-то я видел их в прожитой, прошлой
Жизни таинственной, мною забытой,
Скрытой теперь от меня, суматошной,
Взрослой, для детского чувства закрытой.
И не владею я теми словами,
Что их вернули бы, расколдовали.
Словно когда-то моими друзьями
Были они – и деревьями стали.
«Вчера я шел по зале освещенной…»
Вчера я шел по зале освещенной…
А. Фет
«Вчера я шел по зале освещенной…»
Все спят давно, полночная пора,
А он идет один, неугомонный,
Не в позапрошлом веке, а вчера!
И нет меж ним и нами расстоянья.
И всё, что с той поры произошло,
Отменено, ушло за край сознанья,
Все испытанья, горести и зло.
Одна любовь на свете остается,
Она одна переживет и нас,
В углах таится, в стенах отдается,
В дверях тайком оглянется не раз.
И вещи – вздор. Какие вещи в зале,
Кто помнит их? Не вазы, не ковры.
Где ноты те, что были на рояле?
Одной любовью движутся миры.
Всех звезд, всех солнц, всей жизни горячее,
Сильнее смерти, выше божества,
Прочнее царств, мудрее книгочея —
Ее, в слезах, безумные слова.
«Перечитывал книгу и в ней на полях…»
Перечитывал книгу и в ней на полях
Карандашные видел пометки свои —
Угловатые птички – на пыльных кустах
Так сидят в петербургских дворах воробьи,
И казалось, что я ненароком во двор
Заглянул, где когда-то, лет сорок назад,
На скамье с кем-то тихий я вел разговор,
Совпадению мыслей и выводов рад.
Как же был я горяч и отзывчив тогда
И, ей-богу, умней, чем сегодня, – умней!
И меня с той поры укатали года,
Словно сивку, и жаль мне должно быть
тех дней,
И нисколько не стыдно за них, и не прав
Я, когда на былое свое свысока
И в сомненье гляжу – и ко мне под рукав,
Как жучок, щекоча, заползает строка.
Дворцовая площадь
Дворцовая площадь, сегодня я понял,
Еще потому мне так нравится, видно,
Что окаймлена Главным штабом, как поле,
Дворцом, словно лесом, она самобытна
И самостоятельна, в ней от природы
Есть что-то, не только от архитектуры,
Покатость и выпуклость сельской свободы —
И стройность и собранность клавиатуры.
Другими словами, ансамбль, – ведь и ельник
Имеет в виду повторяемость окон,
Он геометричен и он не отшельник,
Как будто расчетливо скроен и соткан,
И вот в центре города что-то от Суйды,
От Красниц и Семрино вдруг проступает,
Какой-то, при чёткости всей, безрассудный
Размах, и с Невы ветерок залетает.
«Будущее – это то, с чем дело…»
Дмитрию Кантову
Будущее – это то, с чем дело
Мы имеем в старости, оно
С юности манило нас, блестело
И страшило, было суждено,
Если доживем, и удручало
Неизбежным перечнем потерь,
Не хотел бы всё начать сначала
И войти еще раз в ту же дверь.
Я дожил до будущего, понял,
Получил, осмыслил, осознал,
Постою тихонько на балконе,
Словно я покинул кинозал:
Фильм прекрасен, страшен и чудесен,
А финал, как всякий эпилог,
Как всегда, не очень интересен,
Даже если автор фильма – Бог.
В поликлинике
…В горле какой-то комок…
И. Анненский
Господи, где же на жизнь эту силы
Взять, а тем более, если их нет?
Как, натянув на ботинки бахилы,
В двадцать четвертый пройти кабинет?
Как эта жизнь тяжела и подробна,
Сколько в ней этой печали и той!
Перед врачом за себя неудобно:
С чем ты явился к нему, с тошнотой?
– В горле комок у меня не проходит,
Жить мне мешает, хотя не болит. —
Пальцами доктор по горлу поводит:
– Всех нас сегодня немного тошнит. —
Дальше, на темном его мониторе
Зыбкий свой внутренний мир разглядишь:
То ли тростник и бурлящее море,
То ли речную волну и камыш.
Можно ли бледному верить просвету,
Что эта тень
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
