Она перевела на меня перепуганный взгляд, а потом коснулась несмело руки.
— Тебе нечего бояться. Это мой друг.
— Да, я понимаю…
— Покормишь своего мужчину? И его друга? — улыбнулся, наблюдая за тем, как краснеет Надя. Ее жутко смущала такая формулировка, но что поделать, если мне нравилось ее смущать. Она должна привыкнуть.
— Конечно.
— Тогда через час мы будем на кухне. Пока дела.
Поцеловал в раскрытые губы, которые на вкус были слаже, чем мед. Маленькая сразу же расслабилась в моих руках, кожа под пальцами горела. Стоило только протолкнуть в нее язык, так сразу захотелось большего. Ярче. Сильнее и глубже.
Но есть дела.
— Скучала.
Не вопрос. Утверждение. Она скучала. Это читалось в касаниях. Между строк.
Вожделение настолько вязко застыло в воздухе, что дышать становилось труднее. Один взгляд на Надю, и мозги утекли в штаны.
Она кивнула и сдержано улыбнулась мне.
Ну вот как можно этого ангела тронуть? Как? Внезапный звук моторчика отвлек от созерцания прекрасного.
Аиша уверенно ехала мне навстречу, срываясь с пандуса вниз на космической скорости. Радости в глазах ребенка было столько, что ею можно было бы осветить весь мир.
— Дядя, приехал!
— Моя девочка.
Я еще надолго завис среди своих красавиц. Не думал, что когда-то смогу так скучать по ком-то, не думал и не гадал. А вот оно как обернулось. Жизнь удивительна штука, она дает тебе то, что меньше всего ожидаешь тогда, когда больше всего в этом нуждаешься. Правда мне всегда интересно, какая плата за это счастье будет у меня. И можно ли взять кредит с отсрочкой?
Николин сидел в коридоре и попивал мой коньяк.
— Мешаешь уже, в машине виски, тут коньяк.
— Таки что было, бать, то и взял, — взгляд загадочный и уже пьяный. Ему много не надо.
— Так и понял.
— Она хорошенькая.
Но мой красноречивый взгляд явно не дал другу продолжить.
— Не бузи! Я объективно оцениваю красоту.
— Знаю я твою объективность.
Трахал все что двигалось, а что не двигалось…то двигал и трахал. Порой даже после меня.
— Честно, я рад за тебя. У каждого должна быть тихая гавань, — Николин встал с кресла и подошел ко мне. Похлопал по плечу.
Я сжал в руках бутылку и прошептал:
— Найди мне на нее все. Хочу знать все от рождения и до теперешнего момента. Кто родители, где родилась, училась, что ест на завтрак, группу крови и резус. Все от и до.
Николин одобрительно кивнул, качнулся на пятках и в своей манере выдал.
— Понял, принял, шеф.
34НАДЯ
Этот отвратительный месяц тянулся слишком долго. И только настойчивые просьбы Арслана не делать глупости сдерживали меня от того, чтобы не сорваться. Хотя не могу сказать, что адские мысли в голове не творили ядреный коктейль. Творили…еще как. Настроение от терпеливо-спокойного скакало до встревоженно-возбужденного за пару секунд.
Я ломала себя изнутри и ходила пить травяной чай в моменты особой мысленной вакханалии. Волнения крутились и вокруг брата. На затворках сознания мелькали мысли, что отец точно не был в глубоком восторге от моей пропажи. Пусть ему плевать на мою сохранность, но рейтинги вещь упрямая. Даже интересно, что он напел журналистам. Искал ли? Вряд ли.
Позвонить? Или…Нет. Я неизменно вспоминала главное напутствие Рашидова.
— Береги Аишу, — это было сказано в конце и на выдохе, надрывно и как-то бесконечно грустно. И я правда понимала его страхи. У человека не осталось больше никого, и рисковать тем немногим что есть почем зря было глупо. Недальновидно.
Я не понимала, что конкретно происходит, и осознавала, что в ближайшее время точно не пойму. От меня не скрывали, по факту, ничего, просто не посвящали в подробности. Лишь усиленная охрана говорила о том, что все не так просто. Далеко не просто. Страх и жуткие предчувствия сковывали тело каждый раз, стоило лишь подумать о будущем.
Ночью меня неизменно мучили кошмары, в которых один за другим я видела мертвого Арслана. Страшные картинки доводили меня до истерики, после чего я просыпалась в холодном поту и с заставшим криком на губах. В висках грохотал пульс, а конечности замирали. Умывалась и шла дальше. Но заснуть после таких ночей не получалось.
Необоснованные приступы паники случались спонтанно и резко неожиданно. Вот казалось, что все хорошо, а в следующий миг внутренности стягивало тугим узлом, а противный ком в горле вплетался в ткани и становился моим перманентным спутником.
— Надя, научи меня красиво говорить на этот урчащем языке.
Я всегда соглашалась. Учила ее всему тому, что знала и умела. Она смышленый ребенок. Но определение "урчащий" для арабского такое себе. Смешно, но я никогда не смеялась, чтобы не отбить охоту от обучения.
— У меня не получается так, Надь! — хмурилась и забавно прикусывала губу. В такой момент взор заострялся, становился фантастически суровым…почти как у Арслана.
Стоило мне отвлечься и задуматься, как она непременно считывала мои мысли. Маленькая мудрая девочка. Она касалась меня своими маленькими ручками и заглядывала в глаза.
— Надюш, ну так что?
Голос Аиши перенаправлял страх в острое желание не напугать ребенка. Она не должна была видеть мою панику. Все хорошо. Бояться и правда нечего. Рашидов сильный человек, и он знал, что делал. Раз он сказал, что все под контролем, значит так оно и есть? Я держалась за него как судно в бушующем море держится маяка. Главное, чтобы якорь не утянул на дно и не перевернул посудину из моих бесконечных переживаний. Я просто не выгребу на берег.
Так проходили наши вечера. Охрана стала невидимой тенью, я не видела их, но постоянно ощущала присутствие. И лишь однажды столкнулась нос к носу с неразговорчивым мужчиной. Но он мало того, что сделал вид, будто бы я стенка, так даже не ответил на вежливое приветствие.
Так я уяснила одну вещь — не пытаться коммуницировать, а чтобы окончательно не сойти с ума, то заседала в библиотеке, потом учила Аишу языкам, а дальше мы по накатанной готовили вкусняшки и заваливались перед плазмой смотреть мультики.
Так проходил день за днем, моменты эмоционального подъема сменялись напряженным падением.
В один из дней я просто поняла, что он будет особенным. Называйте это предчувствием или обостренной интуицией, но так оно и случилось. Стоило выйти во двор и увидеть его. Все стало в момент каким-то неважным, а щемящая внутри боль расползлась особенно ярко. Я не помнила, как сорвалась к Арслану, не помнила, как повисла на шее и пальцами ощупывала открытые участки кожи. Закрывала глаза и вдыхала мужской запах с остаточным отголоском сигар и спиртного. А помимо всего прочего, пахло спокойствием. Он был в целости и сохранности. Не так, как во сне с безжизненным взором зеленых глаз. Он был тут. Живой. Мой.
