Такого ничем не исправить. — Показывайте вашего протеже. Сейчас мы посмотрим на него.
По ее знаку в гостиную вошёл Рафи. Тут же поклонился и застыл почтительного благоговения перед столь важной персоной. Собственно, сделал именно так, как она его и научила.
— Этого молодого человека зовут Рафаэль. Сирота, бедняжка. Мы состоим в некотором родстве, оттого я и озабочена его судьбой, Генрих, — женщина сделала продолжительную паузу, начиная промакивать батистовым платком уголки глаз. Полнейшее впечатление, что пустила слезу. — И только в вашей силе, дорогой Генрих, помочь ему вырасти достойным человеком.
Пустила все-таки слезу. Крошечная, похожая на небольшой алмаз, она сиротливо скатилась по её щеке и в уголке губ. А какой мужчина такое выдержит?
— Уверяю вас, сударыня, я приложу всё силы, чтобы помочь вашему благородному порыву и устроить судьбу этого молодого человека, — подался вперёд мужчина. Кажется, ещё мгновение и он зарыдает. — Подойдите ко мне, Рафаэль. Госпожа Камова сообщила, что вы изредка испытываете весьма специфические ощущения?
Рафи кивнул.
— Так, молодой человек, сейчас расслабьтесь. Не нужно переживать, я проведу небольшой тест для проверки наличия или отсутствия у вас Дара, — магистр тащил из кармашка на жилетке небольшой золотистый медальон с крупным рубином в самом его центре и поднес его к парню. — Это обычный медальон, брелок, в который «влита» крошечная капелька магической силы. Мне эта безделушка помогает с погодой: ожидается дождь — она теплеет, ведро — остаётся, как есть. В непогоду плохо себя чувствую… Что-то я заговорился. Хорошо, Рафаэль, сейчас тебе нужно будет немного мне помочь. Вспомни что-то печальное, нехорошее. У неофитов с неинициированным даром очень развиты эмоции, которые по-особенному взаимодействуют с Силой. Начинай!
Некоторое время ничего не происходило. Парнишка сидел перед магистром и что-то усиленно пытался изобразить. Тот внимательно следил за медальоном, а хозяйка дома, в свою очередь, — за обоими.
— Молодой человек, что-то вы особо и не стара… — вздохнув, недовольно начал Фельми. Но тут же удивленно вскинул голову. — О! Весьма неплохо! Медальон, конечно, едва теплый, но и это хорошо для начала.
А Рафи, судя по всему, вспоминал что-то особенно нехорошее. Лицо стало каким-то отрешенным, без единой кровинки. Нижнюю губу так прикусил, что кровь выступила.
— Хорошо… Очень хорошо… Я ясно чувствую тепло, — опустив медальон себе на ладонь, магистр развернулся к хозяйке дома. — Мадам Камова, нет никаких сомнений в том, что у вашего протеже присутствует дар. Конечно, пока можно говорить лишь о предпосыл… Ай, черт!
Мужчина вдруг с воплем вскочил с кресла и стал с силой трясти рукой. Раскалившийся до ярко-оранжевого цвета медальон со свистом полетел в стену, а по комнате поплыл тошнотворный запах паленой плоти.
— Черт! Черт! Хватит! Успокойся! — орал магистра на мальчишку.
А тот, казалось, его совсем не слышал. Продолжал сидеть с полузакрытыми глазами, бледный, как смерть. Только зубами скрипел так, что всем слышно было.
— Рафи, мальчик мой, успокойся! Успокойся! — подлетела к нему Камова. Крепко обняла, начала гладить по волосам и шептать ему в уши что-то ласковое и нежное. — Хватит, хватит, малыш… Все хорошо. Ты больше не один. Тебя больше никто не обидит… Рафи…
* * *
После этого, что магистр назвал спонтанным выбросом Силы, Рафи еще долго в себя приходил. За обеденным столом сидел, словно кукла. Тело казалось ватным, чужим. Руки едва двигались, словно на каждой по килограмму свинца было. Хуже всего было то, что и Друг пропал. Он не слышал больше его голоса.
— … Не беспокойтесь,… Организм вашего протеже… потратил очень много сил, которые нужно срочно восполнить. Своим ученикам я всегда… черный шоколад. Только… шоколад, а не всякую новомодную дрянь! — словно из какой-то очень глубокой ямы до парня доносился голос магистра. Слова различались с трудом: что-то он различал, а что-то нет. — Молодой человек, выпейте этот горячий шоколад… Сразу полегчает.
И, правда, едва он сделал глоток приторно сладкого напитка, в голове сразу же просветлело. Стала уходить слабость. Звуки появились.
— Вот, вот, щеки розоветь начали. И глаза перестал закатывать. Видите, я же говорил, что все будет хорошо, — добродушно проговорил Фельми, потягивая вино из бокала. Сам в это время не сводил внимательного взгляда с парня, тщательно следя за каждым его движением. — Признаться, сударыня, ваш протеже меня немало удивил. Направляясь сюда, я совсем не ожидал такого. Все-таки одаренные рождаются, как правило, в благородных фамилиях. Рафаэль же, насколько мне представляется, не может похвастаться таковым происхождением.
Рафи, крепко вцепившись в бокал, сделал еще один глоток горячего шоколада. Стало совсем хорошо. Теперь и разговор за столом перестал быть для него непонятной шарадой.
— … Думаю, через недельку можно уже предпринять некоторые шаги для его определения в гимназию, — магистр уже повернулся к хозяйке дома и, казалось, потерял всякий интерес к мальчишке. Похоже, начался серьезный разговор — разговор о деньгах. — Только, сударыня, вы должны понимать, что ваш случай особенный. И моя помощь в зачислении не будет решающей. Вот, если бы у него нашлись хоть какие-то благородные родственники. Пусть и пятая вода на киселе…
Рафаэль не сразу же сообразил, что за этими витиеватыми словами скрывалась очень банальная вещь. Господин Фельми хотел денег, и во всей видимости, очень больших денег. Только откуда ему и тетушке Витяна их взять⁈
— Сколько нужно? — решительно спросила женщина, в очередной раз сумел удивить Рафи. Вопрос был задан так, словно у нее что-то было. — Говори, Генрих, сколько тебе нужно, чтобы Рафаэль был устроен на казенный кошт в гимназию? Не сомневайся, необходимые средства я изыщу. Скопила немного.
— Немножко, — Фельми почему-то ухмыльнулся. Рафи в этот момент показалось, что он что-то такое знал. Уж больно ухмылка у него была заговорщическая. Так всегда ухмыляются, когда о другом человек что-то тайное знают. — Тысяча полновесных имперских рублей, минимум.
У Рафи от услышанной суммы глаза по медному пятаку стали. Это же просто несусветная сумма. Сейчас вон в трактире на шесть копеек так накормят, что брюхо от сытости станет. И мясные шти на первое подадут, и жареную курочку — на второе, и капустные пироги со сбитнем — на третье. Про хлеб и говорить нечего. Его, вообще, можно брать, сколько душе угодно. А за две сотни целковых вот такую же каменную домину в два этажа с подвалом продадут. Он сам от одной кухарки слышал, когда ей кран чинил в хозяйском доме. А тут тысячу рублей…
Заметив изумление на лице у паренька, магистр насмешливо зацокал языком.
— Хорошее образование, молодой человек, дорого стоит. Хотя в твоем случае можно попробовать пойти в примаки в чей-нибудь род. С таким потенциалом могли бы
