неприятнее выглядели тела в той квартире.
– Давай попробуем, – без особого воодушевления выдавил я из себя.
Орк тут же требовательно протянул свою здоровенную, когтистую лапищу. Пришлось отдавать щитовик. Прихватив шнурок с крысиным клыком, Бисквит отошел к станкам. Что-то там просверлил, чем-то намазал и уже через пару минут вернул мне свой же подарок.
Да уж, кроме потерь в эффективности, он еще и выглядеть стал как поделка сумасшедшего бомжа. На изящной, гладкой поверхности стика появились мотки все той же неряшливой веревочки, прикрывавшей интегрированный в кость клык со светляком внутри. Хорошо хоть, все это было покрыто какой-то прозрачной смолой и имело гладкую поверхность.
Держать усовершенствованный щитовик было не так удобно, как раньше, но это явно дело привычки.
С расстройства тяпнул еще полтишку водки и с интересом присмотрелся к куче барахла на столе:
– А что еще интересного тут есть?
Орк не стал возмущаться такой наглости. Более того, он с жаром принялся рассказывать не только о своих детских поделках, но и связанных с ними приключениях.
– Это вонючка, – продемонстрировал орк невзрачный камешек и, заметив мое удивление, пояснил: – Каждый раз, когда кто-то произносил имя учителя, плененный там дух навевал на окружающих обонятельную галлюцинацию испорченного воздуха. Это свистун. Просто свистит, бесполезная поделка. А вот это хохотуны. Мой первый улей.
Я с интересом посмотрел на самую обычную костяную пуговицу. По коже пробежался морозец от ассоциаций, которые у меня вызывало слово «улей».
– Да не напрягайся ты так, – разразился рокочущим смехом орк. – Ульем называют магические артефакты с многими духами. Не все они такие страшные, как граната с проклятыми духами. Это обычные хохотуны. Таких пуговок я сделал четыре штуки, но использовал только одну. Прямо на уроке. Все недоросли и даже учитель ржали минут десять до слез. Урок был сорван. Учитель сломал об меня четыре розги, а затем перевел в ученики. Мне удалось заговорить духов так, что они пробили защиту наставника. Кстати, насчет защиты.
Орк хлопнул себя своей граблей по лбу. Достанься мне такой шлепок, сотрясание было обеспеченно, а вот об лоб даже самого умного и душевно чуткого орка можно орехи колоть. Он снова куда-то ушел. Движения Бисквита говорили о том, что мой друг изрядно охмелел. А вроде здоровенная же туша.
Вернувшись к столу, Бисквит рухнул на своею седельную подушку и протянул мне металлический кулон на крепкой цепочке. Это была бляха со змеем, кусающим себя за хвост.
– Это стандартный универсальный защитный амулет для служащих жандармерии. Шеф приказал дать его тебе. Сказал, что такому залетчику, как ты, из дома без максимальной защиты вообще выходить нельзя.
Шутка показалась орку смешной, и он зашелся утробно-лающим смехом.
Уверен, гоблин распорядился насчет амулета еще до нашего с орком сегодняшнего фиаско. Вряд ли он стал бы разбазаривать казенное добро на такого бесполезного чела, как я.
Очередному дареному коню я смотреть в зубы не стал. Мало того, набрался наглости и попросил у орка пуговицу с хохотуном.
– Зачем она тебе? – Удивился Бисквит.
– Люблю хорошие шутки, – отмахнулся я, хотя имел на артефакт совсем другие планы.
– Смотри только не вздумай врубать его при шефе. У него с чувством юмора совсем плохо – в смысле, он не любит, когда подкалывают его, а сам мнит себя еще тем юмористом.
После этого орк быстро объяснил, как активировать артефакт. Как и прочие узилища для духов, включая булавку жандармского свистка, эта штука была одноразовой и работала на разрушение. Пришитую к одежде пуговицу нужно было просто сорвать. На нитках оставалась серединка, а ободок отделялся. Духи вылетали на свободу и доводили ближайших к шутнику десяток разумных до истерического смеха, за исключением самого затейника.
Мы, конечно же, обмыли такую кучу подарков. О том, что водка все же заявлялась как терапевтическое средство, я вспомнил, только когда орк, хрюкнув, перекатился со своей подушки на ковер и захрапел.
Интересно, все орки так слабы на хмель или Бисквит и в этом является исключением из правила? Для того, чтобы остаться в этом доме на ночь, я был недостаточно пьян, так что, поборов желание прихватить с собой из кучи юношеских артефактов что-то еще, направился на выход. Хорошо, что внешние бронированные двери не нуждались в запирании снаружи. Достаточно было просто захлопнуть их за собой. Вызванное через сеть такси без проблем домчало меня до дома. Там меня встретила суетно-веселая Фа. Спать было еще рано, так что я решил занять себя хоть чем-то. С уборкой не задалось – разбил стакан из набора в баре. Второй грохнула фуки, и, кажется, сделала это специально. Но из бара я не ушел. Захотелось выпить еще, и это была крайне плохая идея. Пить в одиночку нельзя ни при каких обстоятельствах. Хорошо хоть, ограничился стопкой водки. Затем были еще какие-то попытки сделать что-то полезное, но в конечном итоге я просто завалился спать, несмотря на то что до вечера была еще куча времени.
Глава 2
Если ты просыпаешься преисполненный сожалений, значит, что-то в жизни делаешь не так. Единственным утешением может быть лишь понимание, где именно облажался. Я точно знал, что нужно было попросить у соседки побольше опохмеляторного декокта и все-таки поменять этот чертов звонок. Да, звук я приглушил, но похмелье вкупе с настойчивостью гостя нивелировали все мои старания в модернизации.
Ну вот кому там неймется? Дотянувшись до тумбочки с телефоном, я увидел, что аппарат как бы отключен, а на часах одиннадцать вечера.
– Да что же тебе так неймется? – простонал я, одеваясь с максимально возможной скоростью.
Со стороны, наверное, выглядел как черепаха. Вот даже полет взбодрившейся фуки сейчас казался мне особо стремительным.
Добравшись наконец-то до двери, я прихватил стоявшую рядом трость с тяжеленным набалдашником и решительно открыл бронированную створку.
– Чего надо?
Предо мной стоял ничем особым не выделяющийся мужик среднего роста и средней же внешности. Средней для человейника. Я уже научился определять, в какой части Женевы обитает тот или иной индивид. И дело тут не только в одежде, но и во взгляде.
– Ты Псих? – с сомнением спросил незваный гость, явно оценив степень моей помятости.
Спорить с ним по поводу прозвища совершенно не хотелось.
– Доказать? – криво ухмыльнулся я, покачивая тяжелой тростью.
– Не, и так видно, – без особой агрессии согласился собеседник. – Я от Сиплого. Есть тема по твоему профилю.
В этот раз я не полез проверять список, потому что и так помнил погремуху одного из паханов человейника Святогора. Очень хотелось послать гонца куда подальше, но после заварухи с Косарем злой на весь свет Иваныч сам оторвет мне голову и отправит в посылке на родину. Нужно отрабатывать местную крышу.
– Пять минут, и я буду готов.
Гонец спорить не стал и лишь равнодушно пожал плечами. В запрошенный срок уложиться не удалось. На душ, кофе и одевание пришлось потратить все десять. Человек Сиплого и тут не стал выпендриваться, буквально умилив меня своей покладистостью.
Спохватившись в последний момент, отправил куратору сообщение с прозвищем заказчика. Ответа не дождался. Что неудивительно. Гоблину сейчас точно не до меня.
В машину я садился уже вполне приличным таким оценщиком, снова вернув себе таинственно-надменный образ. Правда, внутри все еще сказывалось похмелье. Так что, пока ехали, я едва не заснул. Общая апатия не дала удивиться тому, что мы покинули хорошо освещенные улицы Серого города, а впереди маячил гигантский маяк человейника. Впрочем, и в прошлый раз было примерно так же.
То, что все идет ой как неправильно, стало понятно, лишь когда машина остановилась среди каких-то развалин. Я задергался, но, кажется, слишком поздно. Дверь резко открылась, и в кабину из темноты сунулся очень знакомый револьвер. А затем свет из салона озарил не менее знакомую харю с татуировкой Паука на лысой башке.
– Ну, здравствуй, Псих. Не ждал такой быстрой свиданки?
И вот где моя бесшабашная веселость? Где, гребаные качели, удалой пофигизм?! Только удивление и ступор.
