площадку. Магистр собрался именно туда, а Антонис с больной рукой был вынужден подыскать себе другую компанию.
— Долго ещё тебе восстанавливаться? — Редгард чувствовал себя виноватым, и слегка нервничал, задавая свой вопрос.
— Надеюсь, что скоро смогу к тебе присоединиться.
— Эх… Я всё думаю, что не так уж и плоха идея мне оставить пост. Я иногда серьёзно об этом размышлял, а тут вдруг меня понесло. И ты, кстати, всё ещё единственный кандидат на моё место.
— Слушай! — Антонис резко остановился. — Тебе самому-то не обидно говорить об этом, ещё и со мной? Меня вот уже тошнит от этого. Не я ли тогда доказал, что совершенно не готов быть магистром, когда попал под суд? Да и место военачальника должен занимать тот, кто своими глазами видел настоящую войну.
— Ты же тоже военный, вроде как. При жизни был им, да?
— Я не знаю. В любом случае, кроме умения махать мечом я вряд ли что-то вынес из прошлого. Честное слово, Ред, меньше всего я хочу слышать эти бредни от тебя. Иди, раскроши пару манекенов за меня и забудь этот разговор.
Некромант развернулся и, быстро распрощавшись с военачальником, удалился в свою комнату.
Глава 5
Гвиг`Дарр раздражала суета, творившаяся в храме в последние дни. Все только и делали, что строили догадки о том, будет ли Вильдерр задействован в войне. Сама она не знала, как к этому относиться. Будь она живой, наверно, тоже бы подхватила всеобщее беспокойство, но сейчас её не особо пугали мысли о смерти. Да и здание храма выглядело надёжным, вряд ли его будет так легко захватить. Гвиг`Дарр просто хотела, чтобы всё это побыстрее закончилось, обойдя стороной её и всех, кто ей близок.
Ей была свойственна противоречивость. Обычно Гвиг неохотно выбиралась из комнаты, чтобы составить кому-нибудь компанию на вечер. Сейчас же, когда магистрат рекомендовал храмовникам как можно реже показываться в городе, ей стало скучно за любимыми книгами. Низкий потолок и стена казались интересней, чем роман о морских путешествиях. Мелкой работы, которую живые жители часто просили сделать немёртвых за деньги, почти не находилось: народ сидел по домам и не высовывался.
Гвиг подошла к зеркалу и начала придирчиво себя осматривать. После нескольких минут кручения, недовольных взглядов и цоканий было принято решение переодеться в другую юбку и распустить собранные в неаккуратный пучок волосы. Она давно заметила, что сильно изменилась за прошедшие годы под влиянием Джанис. При жизни Гвиг была не особо требовательна к своей внешности. Природа одарила её симпатичным лицом и привлекательной фигурой, которые сохранились и в посмертии. Подруга же указала ей на то, что немного косметики и правильно подобранная одежда могли подчеркнуть естественную красоту.
Гвиг вышла из комнаты и только тогда задумалась, с чего бы вдруг взялась прихорашиваться перед тем, как заглянуть к Антонису. Некромант умел делать комплименты и никогда на них не скупился, но обычно она пропускала их мимо ушей или принимала за дешёвую лесть. Теперь же ей вдруг стало важно, как она будет выглядеть в чужих глазах.
Её комната находилась на четвёртом подземном этаже, а некромант жил на третьем. Путь наверх оказался не таким простым как всегда. Гвиг`Дарр одолевали странные мысли: она вдруг начала видеть в Антонисе мужчину, который занимал последние десять лет её жизни.
У него были какие-то свои отношения, в подробности которых Гвиг даже не углублялась. Лишь со слов других она знала, что чего-то серьёзного он старался избегать. Он вёл свои дела, о которых не всегда ей рассказывал. У него было много знакомых и приятелей, с которыми Гвиг ни разу не общалась. И несмотря на всё это, Антонис слишком много времени проводил рядом с ней. Обычная необходимая опека над только что воскрешённым немёртвым затянулась и превратилась в привычку с обеих сторон.
Гвиг уже плохо помнила те времена, когда она недолюбливала некроманта за то, что он не дал её душе отправиться в царство мёртвых и буквально заставил продолжить жизнь в храме. Сейчас, даже после недавно пережитой утраты дочери, она ценила всё, что было у неё здесь, и чётко осознавала, в чём заключались заслуги Антониса.
Она остановилась перед дверью, не готовая быстро распрощаться с навязчивыми мыслями. Глаза её замерли на дверной ручке, а в голове прокручивались странные сценарии. Гулкие шаги, донёсшиеся со стороны лестницы, заставили её прийти в себя и быстро постучать: она не хотела встречаться и разговаривать с кем-то случайным сейчас в этом месте.
— Кто там? — Обычно Антонис сразу открывал или разрешал войти.
Гвиг протянула руку и почувствовала лёгкую дрожь в воздухе: дверь была заперта на магический замок.
— Это я. — Она напрягла больные связки, чтоб её хрип звучал, как можно громче. — Если занят, могу зайти позже, или…
Она не успела договорить, как услышала лёгкий щелчок. Сдерживающая энергия рассеялась и позволила ей попасть в комнату.
Антонис стоял у зеркала в одних только брюках, и что-то внимательно рассматривал. Гвиг никогда не спрашивала у него о смерти, так как с первых дней запомнила, что этот вопрос считался неприличным. Теперь же она сама смогла всё увидеть. В правой части живота у Антониса зияла сквозная рана. Так же, как и из её пореза на горле, оттуда немного сочилась слизь. Гвиг остановилась на пороге, боясь приблизиться даже на полшага. Ей стало жутко неловко от того, что она застала некроманта в такой интимный момент.
— Не пугайся. Я тоже когда-то видел тебя без одежды. — Усмехнулся он и дотронулся рукой до раны. — Просто вдруг решил ещё раз осмотреть её.
Гвиг подошла к нему и внимательнее взглянула на глубокий порез.
— Сделана широким мечом, такие были раньше у гердейлийской армии, их потом заменили на более удобные. Я думаю иногда о том, что хотел бы узнать о своей смерти.
— А ты не знаешь? — Удивилась Гвиг.
— Нет. — Антонис покачал головой, отошёл от зеркала и сел на кровать. — Помнить её, как ты понимаешь, я не могу, а спросить у Норксиса всё как-то не решался. Откладывал этот вопрос, а сейчас, спустя столько лет, он будет звучать ну очень глупо.
— Почему? Ты ведь имеешь право знать. Да и Норксис тебе не чужой человек, он расскажет.
— Расскажет, конечно. Но иногда кажется, что лучше мне оставаться в неведении.
Гвиг молча прошлась от стены к стене, думая о том, что же творилось в голове Антониса. Она знала, что тот всегда был довольно чёрствым, но изредка всё же показывал свою эмоциональную сторону.
— Но
