- Ник, идём, я готов, – шеф выходит из кабинета и решительным шагом направляется по коридору.
Они – приятели? В голове стучит набатом: это конец. Он наверняка наговорит обо мне гадостей начальству и потребует, чтобы меня уволили. Я снова останусь без работы и не смогу забрать Мирона. Ну почему каждый раз, когда в моей жизни что-то налаживается, тут же появляется этот мужчина и всё разрушает?
- Удачи, Мышка, – усмехается и, не дожидаясь ответа, скрывается с шефом за поворотом.
Ему ещё хватает наглости вести себя так, будто я его хорошая знакомая и он искренне желает мне добра! После всего, что наговорил мне и уволил абсолютно ни за что! Спасибо, хоть разрешил написать заявление по собственному желанию и не испортил трудовую книжку…
Настроение безвозвратно испорчено. С трудом дорабатываю до конца дня. Сижу, как на иголках, каждую минуту ожидая вызова на ковёр и известия о моём несоответствии занимаемой должности. Хотя что за чушь? Я хорошо справляюсь со своими обязанностями! Меня не за что увольнять! Впрочем, в фитнес-клубе я тоже работала нормально, но мне это никак не помогло… Разве таким людям нужны справедливые аргументы и обоснованные причины, чтобы играть судьбами подчинённых?
Наутро впервые иду на работу, как на каторгу. Вернувшаяся из отпуска Екатерина Петровна заваливает нас с Риммой работой. Это немного спасает от дрожи и паники. Ожидание приговора, пожалуй, хуже того, что за ним последует. Как его пережить?
Коллеги замечают мою нервозность, но я не могу им ничего рассказать. Как объяснить, в какой западне я оказалась по стечению обстоятельств? Ругаю себя: зачем выскочила с тем графином и почему именно в тот момент? Будто какой-то злой рок взял меня за руку и потащил в тот злополучный коридор.
На удивление, шеф меня так и не вызывает, ничего страшного вокруг меня не происходит. День, второй, третий. Страх и паника постепенно притупляются, им на смену приходит недоумение: неужели Николай сжалился надо мной? Весьма неожиданная щедрость с его стороны.
Глава 20Февраль 2020
Николай
Выруливаю на проспект. Останавливаюсь на светофоре. Пока жду зелёного, на автомате кручу головой по сторонам. На трамвайной остановке замечаю знакомую фигуру. Мышь сидит на лавочке, чем-то явно расстроена. Возможно, даже плачет. Эта девица – мастер высшего класса по притягиванию неприятностей. То в обморок падает в самый неподходящий момент, то оказывается заложницей в ресторане. И это только те случаи, когда я оказывался рядом. Страшно представить, сколько раз она находила приключения на одно место в моё отсутствие.
Проехать и забыть не получается. А вдруг ей и вправду нужна помощь? Мало ли что там у неё стряслось. Может, кошелёк вытащили, и теперь нет денег на дорогу домой? Или мужик бросил. Хотя разве ж можно так убиваться по какому-то уроду? Впрочем, женщин разве поймёшь? У них ноготь сломается – и уже ревут, будто это самая большая беда в их жизни.
Паркуюсь и возвращаюсь пешком к остановке. Мороз ощутимо кусается – под конец зима решила отыграться за все три относительно тёплых месяца. Мышь сидит, согнувшись в три погибели, и ревёт. Ну просто девочка-катастрофа.
- Мышка! – никакой реакции. – Маша! Что случилось? Ты решила тут каток сделать, залив остановку слезами на морозе? А о бабушках подумала? Они же падать будут!
Мышь поднимает свои заплаканные глазищи. Видимо, давно ревёт. Губы синие, лицо опухло.
- Идём в машину, – решительно беру её за руку и тяну за собой.
Она ещё и сопротивляться пытается! Вот вредина мелкая. Я ж помочь хочу.
- Да не съем я тебя. Идём, согреешься и расскажешь в тепле, что у тебя стряслось. Может, помогу чем-то.
Мотает головой. Недолго думая, поднимаю её на руки и несу. Брыкается, лупит меня по плечам кулачками, неугомонная.
- Не дури, ты же там замёрзнешь! Вон, губы уже синие. Ты что, не знаешь, что на морозе реветь нельзя?
Возле машины опускаю на землю. Уже не дерётся, смотрит вниз и всхлипывает. Усаживаю её на переднее сиденье. Как только оказываюсь в салоне, включаю печь.
- Рассказывай.
Молчит, только жутковато зубами постукивает от холода. Я что, клещами каждое слово тянуть из неё должен? Реально бесит. Я же не из праздного любопытства спрашиваю!
- Мышь, если ты мне расскажешь, в чём проблема, я попробую тебе помочь. Я, конечно, не волшебник, но в рамках моих возможностей…
- Ты? Помочь? Да от тебя в моей жизни одни сплошные неприятности! – резко выпрямляется, поднимает на меря свои синие глазищи, в которых вспыхивают молнии.
- От меня? – в первый момент заявление шокирует. Мне кажется, за последнее время я сделал всё, что мог, чтобы как-то исправить то, что натворила с её жизнью мама. Но потом понимаю, что глупая мышь, возможно, не догадывается, что это моих рук дело. Неужели до сих пор верит в сказки про Деда Мороза?
- Маша! Давай вот сейчас взаимные обиды и претензии оставим в прошлом…
- Вот так, просто?
- Нет, не просто. Потом к этому обязательно вернёмся, если хочешь. Когда ты успокоишься и мы решим сегодняшнюю проблему.
- Невозможно её решить! – она опять сникает, съёживается и начинает всхлипывать.
- Не бывает нерешаемых проблем. Нужно только чётко знать задачу.
- Ты не поймёшь! – бурчит, разглядывая свои колени.
- А ты расскажи – и я попробую. Не надо меня в дураки раньше времени записывать.
- Мне отказали! – поворачивается ко мне лицом, в голосе сквозит отчаяние. – Видите ли, у меня жилищные условия плохие! А они приходили ко мне домой, чтобы посмотреть мою квартиру? – опять ревёт.
Ненавижу женские слёзы! Достаю салфетки, протягиваю.
- На вот, вытрись и объясни спокойно. Кто отказал? Что ты у них просила?
- Я мальчика хочу из детдома взять, – всхлипывает.
- Это того, к которому ты всё время ездила?
- Да. Я уже второй раз подаю на опеку. Тогда им моя зарплата не подошла, а теперь к квартире придрались. Мол, ребёнку нужна отдельная комната, а у нас с мамой на двоих всего две. Говорят, по нормативам для опеки должно быть три. Две – если бы я жила не с мамой, а с мужем. Можно подумать, у них в детдомах условия лучше! Ему летом шесть лет будет, и они его в интернат для недоразвитых отправят. А он всего лишь заикается! Ему нужен логопед и психолог. И чтобы любили его! Там он никому не нужен, над ним все смеются и издеваются! Ну и отдали бы мне его! Я бы с ним занималась, – снова срывается в плач. – Но кто мне, бывшей зэчке, ребёнка отдаст? Была бы у меня квартира большая, они бы нашли, к чему ещё прикопаться!
Наверняка мышь права, и дело, конечно же, не в квартире, а в её судимости. И с этим, скорее всего, ничего не сделать. Бывшие заключённые для таких чопорных дамочек из всяких социальных служб навсегда остаются асоциальными элементами. Но всё же пытаюсь вытянуть из мыши подробности. Может, удастся как-то закрыть вопрос деньгами? Понять бы только, кому и сколько надо давать.
