– Так ты поэтому разыскал меня? Не хотел, чтобы кто-то тебя обошел? – предположила Маргарет.
– Нет, ты – самая восхитительная загадка, – улыбнулся Хоторн.
Маргарет на мгновение задумалась.
– Стало быть, ты решил, что тебе хватит недели на то, чтобы разгадать меня, так? – поинтересовалась она.
– Сомневаюсь, что мне удастся сделать это так быстро, – вымолвил граф Монтрейн, на лице которого появилось какое-то странное выражение. – Но тебе следует знать, что я – большой мастер по разгадыванию всевозможных тайн. – Должно быть, его объяснения не удовлетворили Маргарет, потому что Хоторн продолжил: – В каждой из них есть определенный порядок. У цифр есть цель, объяснение, форма, к которой они стремятся.
– А сейчас ты работаешь над какой-нибудь загадкой? – спросила Маргарет. – Не считая меня.
– В данный момент я занимаюсь текущими делами, – сказал Хоторн.
– И какими же это делами занимаются графы? – полюбопытствовала она.
Хоторн улыбнулся.
– Ты действительно хочешь знать? – спросил он.
– Очень хочу, – призналась Маргарет.
– Я читаю и оцениваю отчеты троих управляющих, касающиеся дел в трех моих имениях, даю распоряжения о том, что сажать, когда собирать урожай, сколько земли отводить под посевы. На свете живут сорок три человека, чьи жизни связаны с интересами Монтрейнов в Британии и за границей. Я слежу за их жалованьем, за тем, чтобы они были при деле, выражаю им соболезнование, если что-то происходит. Меня волнуют зарубежные капиталовложения, лошади, которых надо покупать, дома, которые надо содержать в порядке. Не говоря уже о том, что я должен оплачивать бесчисленные счета моей матери и трех сестер.
– Так у тебя три поместья? – удивилась Маргарет.
– Самое большое – Сеттон, его я получил по наследству. Есть еще Хавершем – оно попало в нашу семью вместе с приданым моей матери. И Торрент – это даже не поместье, а так, небольшая ферма на границе, хотя название звучит внушительно.
Маргарет была потрясена словами Монтрейна.
– И после всех этих забот у тебя еще остается время заниматься шифрами?
– Признаюсь, я перечислил все эти дела, чтобы произвести на тебя впечатление, – сказал граф, который был вовсе не похож на человека, привыкшего хвастаться чем-то. – Каждый день я занимаюсь понемногу чем-то одним, поэтому и умудряюсь как-то справляться с делами.
– Ну да, тебе удается все содержать в порядке, – кивнула Маргарет.
– Что ж, не стану скрывать, что я действительно во всем предпочитаю порядок и ценю его, – согласился Майкл.
Маргарет медленно приблизилась к столу, стоявшему в углу библиотеки. На нем лежало какое-то странное сооружение, больше всего походившее на разрозненные гнутые куски черного металла. Она оглянулась и с удивлением обнаружила рядом с собой Монтрейна, который неслышно приблизился к ней.
– Шифровальная машина, – объяснил он. – Я сам ее изобрел.
– А для чего она предназначена?
– Для тебя она не опасна, – с улыбкой промолвил граф. Маргарет вопросительно посмотрела на него. – По-моему, ты ее боишься, – сказал Хоторн.
– Да нет, не боюсь, но раньше я не видела ничего подобного.
– Ты и не могла видеть, потому что ничего подобного до сих пор не существовало. – Обойдя Маргарет, Хоторн нажал на какой-то рычажок, и все части сложного механизма слаженно задвигались, завертелись колесики и шестеренки.
Наконец на маленькую металлическую подставку упала треугольная пластинка.
– И что это означает? – опешила Маргарет.
– Машина пишет шифры, – с гордостью заявил Хоторн. – Но, думаю, я смогу ее усовершенствовать.
– Кажется, я понимаю, почему ты до сих пор не выбрал себе жену, – проговорила Маргарет. – Ухаживание займет у, тебя слишком много времени, которое необходимо для работы. Возможно, тебе следовало бы просто похитить невесту.
– Я похитил тебя... – Ласковый шепот Монтрейна раздался у нее возле самого уха.
Ничего не сказав, Маргарет подошла к стеллажу с книгами.
– Смайтон сказал, что гостиную приготовила для портнихи, – проговорила Маргарет через несколько мгновений, не оборачиваясь. – О какой портнихе речь? – спросила она, разглядывая надпись на корешке книги на незнакомом ей языке.
– Разве женщины не любят разную одежду? – удивился Хоторн. – Глядя на своих сестер, я составил о представительницах слабого пола именно такое впечатление, – сказал он, ни на шаг не отставая от своей гостьи.
– Но я же тут совсем ненадолго, Майкл, – возразила Маргарет, наконец посмотрев на графа. Она отлично знала, сколько времени требуется на то, чтобы сшить платье. – Мы с тобой заключили сделку, ты не забыл? Я пробуду у тебя всего неделю. И ни днем больше.
Хоторн приподнял одну бровь.
– Портниха уже прислала мне записку, Маргарет, – сказал он. – Она приедет к тебе сегодня в полдень.
– Словом, я теперь смогу таскать воду из колодца в новом платье? Что ж, тогда попрошу сшить мне что-нибудь шелковое и побольше кружев, пожалуй, – с отвращением промолвила Маргарет. – Чтобы кролики и белки не дулись, глядя на меня. А учениц я буду учить в бальном платье, хорошо?
– Или пойдешь в нарядном платье со мной в театр, – проговорил Хоторн.
– Ну да, ну да, – сардонически усмехнулась Маргарет. – Должен же ты выводить меня на люди, чтобы я присмотрела себе нового покровителя.
– В том, что у тебя нет с собой другой одежды, моя вина, Маргарет, – сказал Монтрейн. Он прищурился, хотя говорил вполне дружелюбным тоном. Маргарет опасалась тех чувств, которые Хоторн ей внушал, а не его самого. Сейчас он был с ней нежен, иначе она бы почувствовала опасность.
– Что ж, раз уж ты расположен к широким жестам, Монтрейн, то отправь кучера ко мне домой, чтобы он привез мою одежду, – сказала она.
– А сколько у тебя платьев, Маргарет? – поинтересовался он.
– Это тебя не касается, Майкл! – отрезала Маргарет. – Ты разве не понимаешь? В неделе всего... осталось шесть дней, так что это не важно. Сколько у меня платьев, как я живу, даже где я живу – все это тебя не должно касаться. И ты не должен пытаться оставить меня здесь. Я не соглашусь.
– Очень хорошо, – сухо промолвил Майкл. – Я отошлю портниху назад. Просто я хотел загладить свою вину за то, что увез тебя из дома столь поспешно. Своего рода извинение, если хочешь. Мне и в голову не приходило, что ты столь непреклонна и что твоя гордость не позволит тебе принять что-то в дар от меня.
– Лучше, – тихо проговорила Маргарет, – если нас больше ничто не будет связывать. Ни твоя доброта, ни твоя щедрость.
Обоих охватили странные чувства. Страсть и желание в сочетании с неудовлетворенным любопытством. Или, может, ни Маргарет, ни граф Монтрейн не желали признаваться себе в том, что вообще испытывают любопытство.
