— Мсье Фюже и мсье Дюлен. Я не видел никакого внука. Еще одно таинственное исчезновение? Извини, Анабель, но на месте мальчишки я бы уже давным-давно самостоятельно побывал на любой башне.
— А в сегодняшней неразберихе особенно, — добавил Люк.
— Как насчет кофе, господа? — предложила я, все еще не решаясь задать главный вопрос.
— Дружочек, только позволь мне похозяйничать на кухне самому, — взмолился Брунар. — Ваш услужающий уже пытался напоить меня жуткой отравой, пока ты полдня спасалась в ванне от Бенорель.
Брунар сосредоточенно варил кофе в трех турочках одновременно. Это походило на священнодействие. Люк был поражен, что в замке нет нормальной кофеварки.
— Кстати, Эдуар, — спросила я, глядя на турочки, — а где наша крошка Пат? Я не видела ее с самого утра.
— Крошка Пат! — хмыкнул Брунар. — Боюсь, что она теперь в жизни не простит меня. Я ведь гнусно и бестактно обошелся с мадам Бенорель! Наша разобиженная Патрисия покинула замок вместе со своей клиенткой. А жаль. — Брунар как-то особенно взглянул на Люка. — Я бы познакомил вас с ней, Дюлен. Моя племянница очень хорошенькая. И у вас, так сказать, родственный бизнес.
От откровенного сватовского тона Брунара мне стало не по себе. Но Люк не повел и бровью!
— Кстати, мсье Брунар, если не секрет, сколько Бенорель была готова выложить за замок? — небрежно спросил он.
— Секрет, — игриво отозвался Брунар. — Коммерческая тайна. Только мадемуазель де Бельшют вправе разгласить ее.
— Эдуар, но я тоже не знаю.
— Неужели? Разве вы с Патрисией не обсуждали цену?
— Нет. Мы как-то больше говорили о другом. Но мне хотелось бы знать. Сколько?
— Видишь ли, Нана, замок находится в весьма запущенном состоянии, да и бытовые удобства весьма далеки от требований современного человека. Взять хотя бы ванные комнаты. Всего четыре! И этот допотопный водонагреватель, я уж не говорю об электричестве и единственном номере телефона. О, господа! Наш кофе готов. Анабель, тебе не трудно подать мне чашки?
— Эдуар, сколько? — Я поставила перед ним три чашки.
— Видишь ли, Нана, сами постройки, так сказать каменные стены, плюс земля стоят миллионов сорок, не больше.
Сорок миллионов! Я не поверила своим ушам. И ради каких-то двухсот тысяч я должна продавать замок? Терпеть издевательства Бенорель, других покупателей? Но я ничего не сказала, Люк тоже молчал.
— Конечно, кое-какие коллекции, гобелены, мебель, портреты… Но ведь здесь нет ни одного настоящего шедевра, Нана, просто старинные вещи. Ну, на круг, с учетом, так сказать, обстановки и сада, цена раза в полтора, в лучшем случае — в два побольше. Но вообще-то, Нана, мне не хотелось бы обсуждать это при мсье Дюлене. Надеюсь, вы не обидитесь, мсье? Вы же меня понимаете?
— Естественно. — Люк кивнул. — Девяносто шесть.
— Что девяносто шесть? — Не поняла я.
— Девяносто шесть миллионов по оценке экспертов Министерства культуры. Они — чиновники, ни на грош не завысят цену. Не скрою, японский бизнесмен Сикаруки-сан, уверен, господа, это имя вы знаете, выложил бы и все сто, а при умелом подходе — сто три, сто четыре. Мадам Бенорель, с учетом ее снобизма, наверняка подписала бы купчую не на меньшую сумму. Похоже, мсье Брунар, гонорары вашей племянницы измеряются миллионами? Не так ли?
— Боже мой… — прошептала я.
— А-а-а! Там привидения! — Вдруг в кухню со стороны подвалов выскочил Винсент и прижался ко мне, обхватив за талию, словно я была его мамой.
— Где?
— На Капустной башне! В башне! В подвале! Везде!
Общими усилиями мы кое-как успокоили внука мсье Фюже. Сейчас это был просто перепуганный до полусмерти ребенок, а вовсе не вчерашний исторический вундеркинд.
Брунар угостил его кофе, а Люк, присев рядом на корточки, очень убедительно уговорил мальчика сходить туда всем вместе еще раз, чтобы удостовериться в отсутствии каких бы то ни было сверхъестественных существ.
Идти подвалом Винсент отказался категорически, поэтому мы отправились по крепостной стене. Низкое небо было по-прежнему затянуто тучами, но дождь перестал. Деревья и цветники под нами выглядели очень грустно — всюду сломанные ветви, погубленные цветы, кое-где валялись куски сорванных крыш. Хорошо, что вовремя появился Винсент, думала я. Плохо, конечно, что он напуган, но мы поможем ему справиться со страхами и переживаниями. А что делать мне с моими переживаниями? Как вместить новый образ папиного друга и его племянницы?
Мы вошли в Капустную башню, поднялись по лестнице. Все было тихо. На верхней площадке Винсент успокоился окончательно и виновато произнес:
— Госпожа баронесса, я вообще-то был тут ночью. Только, пожалуйста, не говорите деду! Он будет смеяться. Я ведь и ночью слышал разные голоса! Я нарочно пришел сюда снова, чтобы убедиться, что мне тогда показалось. Но я опять услышал голос! Может, потому что я был один? Да, госпожа баронесса?
— Может быть, — сказала я, понимая, как мальчику нужна поддержка. — Когда я одна, я тоже иногда слышу голоса моих любимых людей и даже разговариваю с ними.
— Но это были чужие голоса, госпожа баронесса, мне совсем не хотелось с ними разговаривать! Но я все равно пошел посмотреть, кто это, но ничего не увидел, кроме штыря. А теперь нет и штыря.
— Какого штыря? — удивилась я. — Нет тут никакого штыря!
Винсент вздохнул и рассказал про какой-то штырь, якобы торчавший ночью из пола площадки башни, который на его глазах за сто шесть секунд опустился вниз и слился с полом.
Я не понимала ровным счетом ничего! Люк и Брунар — явно еще меньше.
— Почему ты утром не рассказал об этом госпоже баронессе? — спросил юрист, пытаясь извлечь хоть какую-то здравую подробность.
— Я говорил всем! Я всем сказал про привидения! Но мне никто не поверил, а дед даже обругал! Вы же мне и сейчас не верите? Правда, госпожа баронесса? Не верите? Но штырь был. У него шляпка в виде квадратика. Я его найду!
Мальчик опустился на колени и стал ползать по плитам. Я проследила за ним глазами и вдруг возле скамьи увидела сечку для капусты. Я еще не успела подумать, откуда она тут взялась, как Винсент радостно сообщил:
— Нашел! Вот этот квадратик! Чем бы поддеть? — Схватил сечку, подцепил одну из мелких плиток и потянул вверх.
Удивительно, плитка поддалась, вытягивая железный штырь за собой. Мы смотрели на штырь как завороженные. Потом вдруг раздался скрежет, лязг, и за спиной мальчика начали расходиться плиты. А он все тянул и тянул вверх этот самый штырь.
— Вот видите, а вы мне не верили, — с гордостью произнес внук историка, распрямился, намереваясь сделать шаг назад — прямо в проем между плитами.
Мы оцепенели. Первым отреагировал Люк, прыгнул на мальчика, на лету резко отбрасывая его от разверзшейся дыры, из которой вдруг послышались вопли и стоны. Винсент благополучно откатился к скамье, а я узнала голос моего брата! Однако Люк не удержал равновесие, обрушиваясь прямо в проем, но тем не менее успел вовремя зацепиться за край плиты и повиснуть на руках.
