щеки тебе к лицу.
Под его взглядом захотелось сжаться. Нет, его внимание меня не волновало, но взгляд был тяжелый.
— Привет, Марат, — ответила тихо, игнорируя сомнительный комплимент, опомнилась и продолжила: — Привет, Миш.
Миша кивнул мне и подвинулся, уступая место. Я присела на край пледа, Ярослав пожал руки парням и расположился позади меня:
— Ну и как вы спелись?
— Космос притягивает к себе нужные частицы в нужное время и в нужном месте, — туманно ответил Миша.
— А можно поподробнее, пока я не надумал ничего? — хохотнул Яр, а я закатила глаза.
— Ярослав, ты такой талантливый, но такой узколобый, — Миша покачал головой, сетуя. — Я сидел тут, никого не трогал, любовался утренним морем. Даже Сергей Палыч сегодня был в настроении и ни слова не сказал, что я распугиваю его рыбу.
— Как распугиваешь? — удивилась я. — Ты же сидишь на берегу.
— Наверное, одним своим видом. Забей, — отмахнулся Миша, — ему просто нужно найти виноватых. Сижу я, а тут подходит ваш товарищ.
— Понятно, — кивнул Яр. — Мар, а тебе чего не сиделось в машине? Пришел бы к нам.
Марат удивленно вскинул брови и повел плечом:
— Мне казалось, вам и без меня там не скучно. А в машине я всю ночь провел. Затекло все, что могло затечь, поэтому пошел на разведку.
Я почувствовала, как щеки начали заливаться краской.
— И что же вы тут обсуждали, частицы вселенной? — спросил Ярослав.
— Э-э, нет, милая Натали. Это не для девичьих ушей, — покачал головой Миша.
Позади меня оживился Ярослав и проникновенно спросил у ребят:
— Не означает ли это, что настало время мальчишника?
Марат с Мишей переглянулись. Клянусь, я увидела в их глазах искру. Ребята одновременно кивнули, а я тяжело вздохнула:
— Вы только у Сергея Палыча не берите живительной воды. А то вас потом не оживить никакими лекарствами. Увидите и космос, и пришельцев, и динозавров.
Глава 35 Чувство вины
Наташа пошла домой, а мы с Маратом проводили ее взглядом.
Стоп.
— Она — моя, Мар, — хлопнул друга по плечу.
Еще год назад видел, что что-то происходит у Марата. Мысли не давали ему покоя. Возможно, он и сам не понимал, что смотрит на мою девочку не так, как должен смотреть друг.
Его взгляд наполнен множеством чувств. Я готов поверить, что в нем никогда не было любви. Но есть нить, которая не отпускает его и ведет к Наташе.
Марат отводит глаза от закрывшейся за Наташей двери и смотрит на меня. Тяжело, устало. Одна из множества масок, которые он постоянно меняет, спала и передо мной предстал мой друг.
Верный, сильный, измотанный жизнью, но не скатившийся на дно, хотя мог. Я всегда поражался силе, которая была в Марате. Но сейчас понимал одно — если он попробует отобрать у меня…
— Я знаю, Яр. Знаю, — говорит вымученно и уходит по улице.
Догоняю его и разворачиваю к себе:
— Мар. Ты же друг мой, помнишь? Думаешь, не вижу, как смотришь на нее? Если тебе есть, что сказать, то сделай это сейчас, иначе потом может быть поздно.
Друг поднимает голову вверх и смотрит на небо, прикрывает глаза и шумно вдыхает носом, раздувая ноздри.
— Знаешь, все время думаю… Если бы год назад я остановил тебя, не дал совершить ошибку, если бы спас ее от тебя, а тебя — от самого себя, возможно вы бы смогли открыться друг другу и поговорить по-человечески. Или разойтись в разные стороны. Понять, что не можете друг без друга. И безболезненно сойтись. Без обид, без ее слез.
— Подожди, — меня осенило: — неужели ты винишь себя в том, что случилось?
Мар хмыкнул и покачал головой:
— Нет, Яр, даже не надейся. В том, что произошло — твоя вина. Но я мог тебе помешать.
Вот так новости. И ведь за все время у меня даже мысли не возникло, что он может испытывать чувство вины за то, что было. И пусть отнекивается сколько угодно. То, что сейчас в его глазах, — вина.
— Не получилось бы у тебя ничего, Марат, — я вздохнул. — Я уже был на пути саморазрушения. Шел уверенно и был близок к цели. Я бы ни за что не свернул с этой дороги. Не на вечеринке, так в другой день и в другом месте. Другим способом, еще более изощренным, но я бы растоптал Наташу. И себя вместе с ней. Этот локомотив нельзя было остановить. Ты бы не смог, друг.
Марат посмотрел на меня безэмоционально, а потом уверенно произнес:
— Я бы смог, Ярослав. Совершенно точно тебе бы не понравился мой метод. Вполне возможно, что после этого ты бы даже не посмотрел в мою сторону, но я бы смог остановить тебя.
За многолетнюю дружбу про друга я уяснил одну простую истину — этот человек никогда не бросает слов на ветер. И если он говорит это сейчас — значит, был готов совершить то, о чем помышлял.
— Мар, неужели ты соврал тогда, и к Наташе у тебя есть чувства?
Друг выдержал мой взгляд и даже бровью не повел:
— Нет, чувств к твоей Наташе у меня нет и не было никогда. По крайней мере таких, про которые говоришь ты.
Та-ак, не понял. Внутри начала закипать злость. Ревность ударной волной со всей силы долбанула в макушку до белых мушек перед глазами. Лицо налилось кровью, и я до хруста сжал кулаки.
— Каких — не таких, Мар? О чем ты, черт возьми?
— Что, Ярослав, оказывается ревность — это больно, да? — усмехнувшись, спросил Марат и сразу же поднял вверх руки, сдаваясь и отходя на два шага назад: — Спокойствие, мой друг, только спокойствие. На твою девушку у меня нет и не было никаких планов. Помнишь, тогда я сказал тебе, что на жалости не уедешь далеко? Наташа вызывала у меня жалость. Никаких любовных чувств или чего-то отдаленно напоминающего влюбленность. Пока ты гнобил, я старался прикрыть ее. Видел, что она обычная, простая девчонка, которой не посчастливилось встать на твоем пути.
Сердце тарабанило о ребра с бешеной скоростью, пока я выслушивал это. Марат сделал шаг вперед и тихо сказал:
— Знаешь ли ты, что я хотел остановить ее в тот вечер? Пока Наташа ходила в поисках тебя, я упустил ее из виду. Я опоздал, Яр. Но будь уверен, если бы не потерял ее с радаров, то никогда бы не пустил к тебе. Я до последнего пытался защитить вас обоих.
Закрываю глаза и дышу. Вдох через нос,
