Андрей Белый. МаскарадТамара Голик два дня не выходила из дому – боялась наткнуться на Егора Шеремета. Если этот придурок повадится ходить сюда… Дверь она больше не откроет, дураку понятно – так с него станется поджидать ее около дома. Она выходила на балкон, высматривала знакомую фигуру, но двор был пуст. Тамара уговаривала себя выйти, но было страшно: ей казалось, как только она откроет дверь, этот псих кинется на нее… откуда-нибудь. Он даже приснился ей, и она проснулась в холодном поту. Во сне он тянул руки к ее горлу: скрюченные пальцы, гнусная ухмылка, а она не могла шевельнуться. И Снежана путалась с этим быком! Говорила, прекрасный любовник. Бык! Бычара. Нервы стали ни к черту. Надо бы уехать на пару недель. Сбежать.
А как же Руслан? Тамара звонит ему, он радуется и повторяет, что она единственная, кто его понимает. Она собирается позвать его на ужин – их двое, красное вино… Он всегда приносил красное вино. Раньше. Когда-то. Она думала, что они вместе, а оказалось, нет. А что сейчас? Можно и дальше, сцепив зубы, слушать его стоны про принцессу Снежану, такую чистую, светлую, притворяться, фальшиво сочувствовать и соглашаться, а можно поставить точку. Переступить и уйти. Послать к черту. Не ломать себя.
Она спрашивала себя: зачем? Неужели он нужен ей такой, полный любви к… сопернице, принимающий ее, Тамару, только в качестве слушателя, обрушивая на нее свою боль и бесконечные воспоминания о былом счастье? Она старается не слушать, думает о чем-то постороннем. Вспоминает зеленые туфли на высоком каблуке… в бутике на площади. Просто изумительные, правда, страшно дорогие. Решает, купить или ну их на фиг за такие бабки.
Тамара смотрит на Руслана и не слышит его, но на ее лице выражение участия, она кивает, иногда гладит его руку, утешая. Но не слышит. Не слушает и не слышит. Сначала это ее забавляло, она внутренне усмехалась, сейчас же вызывает раздражение. Хватит! Куда делся умный, жесткий, решительный Руслан с замечательным чувством юмора? Нет его. Перед ней сидит и жалуется слабое, плаксивое… ничтожество!
Иногда она спрашивает себя: может, это ревность? Она до сих пор ревнует к той? Она проиграла тогда, она проигрывает сейчас. «Не хочу!» – кричит Тамара. Не могу больше! Пьет красное вино, без которого уже не засыпает. После бокала начинает жалеть себя, вспоминает, что ей скоро двадцать семь, а на горизонте никого. После всех ее усилий, притворства, воспоминаний и намеков, которые он просто не воспринимает, вот так все взять и бросить? А ведь ему некуда деваться, кроме нее у него никого нет. «Терпи, – приказала она себе. – Немного осталось. Главное, дорога свободна. Немного притворства, немного фальши… оно того стоит. Любовь? Черт ее знает». Тамара вздыхает и тянется за бокалом…
Заслышав звонок в дверь, привычно натягивает на себя маску сострадания и участия, кривит губы, хмурит брови и идет открывать. Заглядывает в глазок, хотя знает, что это Руслан. Чувствует…
Он садится на диван. Она достает из серванта второй бокал. Они выпивают. Руслан откидывается на спинку дивана и закрывает глаза. Она сидит рядом и, пытаясь унять ставшее уже привычным раздражение, вспоминает про зеленые туфли. Похоже, это стало ритуалом. Снежана никуда не делась, она по-прежнему с ними. Смотрит сверху и ухмыляется. Тамара как будто слышит ее голос: «Напрасно губу раскатала, подруга, не обломится! Забыла, кто я и кто ты? Дешевка! Мой Руслан не для тебя». «Ненавижу, – думает Тамара. – Даже мертвую». Она смотрит на Руслана, он дремлет. Она накрывает его пледом и уходит. В спальне садится перед зеркалом и достает из шкатулки колье с синими камешками…
* * *
GPS-навигаторы ненадежны, но люди еще ненадежнее.
Закон Джилба…Окна дома освещены, и при желании можно рассмотреть, что там происходит, так как шторы были не задернуты или вовсе отсутствовали.
Неизвестный мужчина стоял неподалеку, за кустами и внимательно наблюдал. Ему была видна небольшая комната с выгоревшими обоями и скромной мебелью. На непокрытом столе стояли бутылка водки, стакан и тарелки с закуской, тут же лежали нож и буханка хлеба. Хозяин дома, некрупный и нечесаный, в майке и спортивных брюках, сидел и с кем-то разговаривал, бурно жестикулируя и ударяя кулаком по столу. Выражение лица у него было недовольным, иногда он срывался на крик. Мужчина, стоявший за кустами, не сразу сообразил, что хозяин один и речь его не что иное, как монолог. Время от времени он наливал в стакан водку, опрокидывал, кривился и брал кусок из тарелки. Жевал и продолжал говорить. Закуривал, выпуская клубы дыма. Иногда лицо его становилось бессмысленным, он замолкал, и голова падала на стол. Потом просыпался, словно от толчка, тянулся за бутылкой, и все повторялось. Вот он достал из кармана брюк мобильный телефон и сосредоточенно набрал номер. Мужчина, стоявший за кустами, вздрогнул от первых тактов свадебного марша Мендельсона и сунул руку в карман. Он смотрел на светящийся экран айфона и переводил взгляд на человека за окном. Тот, не дождавшись ответа, швырнул трубку на стол…
