– Да иди ты! – Я бью по груше, чтобы выпустить пар.
– Нет, ты посмотри на него! Мы столько сил… нет! Я столько сил потратил, чтобы эта девчонка убежала в слезах! А когда это произошло, ты её вернул назад! Где логика, чувак?
– Тебе и не надо понимать! – рычу я, занося удар.
– Что происходит-то? – слышу знакомый женский голос.
Я оборачиваюсь. Да ладно? Вся компашка в сборе?
Первой шурует Мира. Она, как всегда, напоминает то ли байкершу, то ли рокершу. Следом за ней близнецы и Родя.
– Лётчик, что так кипишуешь? – усмехается Карим, останавливаясь возле него, чтобы стукнуть по плечу.
– Ай! – возмущается Макс. – Вон у этого идиота спросите! Совсем из ума выжил!
– Ты бы поаккуратнее с такими выражениями, – хохотнул Родя. – Скиф вон грушу колотит так, словно она у него цыпочку из-под носа увела. И тебя заодно в бараний рог сотрёт, не глядя.
Близнецы расхохотались. Мира фыркнула: она никогда не смеётся над его шутками.
– Мог бы что-нибудь поинтереснее придумать. Остроумием не блещешь, как и всегда, – говорит Мира, плюхаясь на диван, сразу же закидывая ногу на ногу.
– А ты всё плюёшься ядом, – хмурится Родион. – Не понимаю, почему ты до сих пор тут зависаешь.
– Потому что она нравится всем, – встревает Клим, показывая на нас пальцем, – кроме тебя.
– И ей нравимся мы все, – Карим приземляется возле Миры, вытягивая руку вдоль спинки, опуская на плечи девчонки, – кроме тебя. Правда, цыпуля?
– Рука или яйца? – рычит она в ответ.
– Вот почему она нам нравится! – хохочет Карим, наблюдая, как брат отскакивает от Миры, трезво оценив ситуацию.
Я перестаю боксировать. С ними это невозможно. Каждый старается выставить себя ещё большим клоуном. Я словно оказываюсь посреди фильма «Тупой и ещё тупее».
– Так что происходит? – Мира откидывается на спинку дивана, скрещивая руки на груди.
Я поворачиваюсь к ним, снимая перчатки. Парни разместились на барных стульях. Макс протянул каждому по бутылке.
– Скиф втюрился, – с самой серьезной мордой заявляет Летчик.
– Опчки, добрый вечер! – восклицает Клим. – Это еще что за новости?
– Скиф, в натуре? – вторит ему Карим.
Я закатываю глаза, опуская свою задницу в кресло. Нет, ну что за цирк?
– Макс, не неси дичь! Никто ни в кого не влюблялся!
– Тогда как объяснить твое поведение?
Моё поведение? Если бы я сам понимал, зачем это сделал!
Я не могу даже себе ответить на вопрос, для чего вообще помчался к ней. Ну, уехала и уехала. Фиг с ней! Но в тот момент мне невыносимо захотелось поделиться с ней общим успехом. А затем я увидел, куда именно переехала Ванильная, и уже действовал чисто инстинктивно.
Впервые в жизни мне захотелось кого-то защитить, уберечь. Я прекрасно, в отличие от неё самой, понимал, что может ждать её в том месте. Даже если не в самом бараке, то в его округе. Страх за кого-то, кроме себя самого, парализовал ясность ума. И стоило мне только увидеть эти сапфировые глаза, посреди хаоса старой коммуналки, как лёгкие сжались.
Нет. Я сразу решил, что Ася тут не останется. Пусть раньше я хотел, чтобы она исчезла с моих глаз, но не сейчас. Я не знаю, что происходит со мной, что творится там внутри, но спокойно я смог выдохнуть только тогда, когда Ванильная оказалась в моей квартире, где ей ничего не угрожает.
– Я просто был ей должен!
– Ага, конечно, должен он был…
– Эй! Стопе! – Мира вскочила с дивана. – Я одна не вкуриваю, что происходит? О ком вообще речь?
Близнецы согласно закивали, а Родя лишь усмехнулся. Он-то всё понимает.
– Надеюсь, мы говорим не о той прилипале, а? – быстро добавила Мира. – Как там её…
– Маринка Жерлова? – подсказал Карим. – Не-а, не думаю.
– Короче! – Лётчик тоже поднялся со стула. – Тут такое дело. Кто помнит ту девчонку с кофе?
Вся честная компания закивала, давая понять, что они ещё помнят кофейный душ.
– Да ладно? – воскликнул Карим так громко, что его брат и Родион, сидящие рядом с ним, подпрыгнули на месте. – Какого хрена?
– Я так и знала! Вот чувствовала моя…
– Вот только не надо приплетать сюда свой зад! – перебивает Родя.
– Чем тебе не нравится мой зад? – накидывается на него Мира.
– Мне нравится! – вытягивает руку Клим.
– И мне! – тянется Карим.
Я шумно выдыхаю, опускаясь ниже в кресле и запрокидывая голову на спинку. Началось в колхозе утро!
Мира начинает пререкаться с Родионом, близнецы заржали, словно два коня, толкая друг друга в бока. Лётчик хватается за голову, наблюдая за этим каламбуром. А я закрываю глаза, чтобы отгородиться от этого дурдома, и одновременно подавляя в себе желание оказаться совсем в другом месте.
Я не видел Асю со вчерашнего вечера, когда застал их с Лёхой, держащихся за руки. Как я удержался от того, чтобы не вышвырнуть его из её комнаты, сопроводив сие действие парой нелесных эпитетов? Почему меня это вообще разозлило?
Ответов у меня не было?
Я вновь и вновь провожу подушечками пальцев по подлокотнику, вспоминая насколько всё-таки было приятно держать её руку в своей. Я никогда никого не держал за руку. Мои ладони всегда базировались на несколько других местах. А тут я вцепился в её пальцы, словно от этого зависала моя жизнь. Все женские руки такие нежные, мягкие и хрупкие? Или только её?
Я открыл глаза, чтобы посмотреть на Миру. Нет, что-то мне не хочется проверять. Хоть мне и импонировала её уверенность, граничащая с хищностью, застенчивость Аси нравилась гораздо больше.
Интересно, что она делает в данный момент? Небось, опять окружила себя литературой, с головой погружаясь в мир поэтов и писателей. Ванильная… Романтичная девочка, мечтающая о своём герое. Только вот, современные парни не похожи на рыцарей в сияющих доспехах. Мы любим скорость, кайф и красивых куколок, а не заморочки с маленькими наивными девочками.
По крайней мере, я.
– Да замолчите вы! – прокричал Макс, привлекая всеобщее внимание. Даже я вздрогнул, ведь мои мысли каждый раз уносят меня туда, где меня нет и быть не должно. – Каждый раз одно и то же! А у нас тут, между прочим, проблема назрела! Глобальная!
– Ну влюбился он, и что дальше? – хрюкнула Мира, снова решив занять диван.
– То есть ты считаешь это нормой? – Лётчик взмахивает руками.
– А что нам теперь делать? Жопу в форточку высовывать?
– Снова ты со своей жопой, – вымученно откликается Родион.
– Не вякай!
И снова по новой. Никакого смысла и толку. Никто никого не слушает, лишь пререкаются. Я выдыхаю, отталкиваюсь от подлокотников, чтобы подняться и свалить отсюда.
