рукоять отливающей золотом шпаги. Днем-то нормально, а вот если когда-нибудь придется драться ночью, то это свечение запросто может выдать тебя врагу.
Неужели с ним ничего нельзя сделать?
Я для пробы махнул оружием и срубил ветку ближайшего дерева. Лезвие прошло сквозь древесину без малейшего сопротивления, словно я растаявший брикет масла пытался разрубить.
Линия среза была идеально ровной, будто лазером прошлись. Что ж, оружие ничего не весит и практически не встречает сопротивления, значит и инерции тоже никакой не будет. Это надо учесть и делать на это поправку.
Обычно-то я фехтовал железками, которые обладали собственным весом, а здесь немного другое.
Я подошел к калитке черного хода, используемого обслуживающим персоналом, провел шпагой в районе замка, а потом распахнул дверцу ударом ноги. Почти сразу же за ней обнаружились двое цинтов, которые явно не ожидали такого поворота событий и не успели на него отреагировать. Одному я всадил пулю в голову, второго пронзил шпагой в грудь. Полагаю, умерли они одновременно.
— Слева, — сказал Сэм.
Я скосил глаза, одновременно доворачивая руку с пистолетом, и выстрелил, как только мой взгляд зацепился за цель. Автоматически, на одних только рефлексах. Цинт получил пулю в живот и рухнул на траву, выронив автомат.
— Сейчас остальные на шум сбегутся.
Этот факт был настолько очевиден, что не требовал не только моего ответа, но и самого озвучивания. Я метнулся к стене какого-то вспомогательного строения, завернул за угол, и остановился, чтобы осмотреться. Моя позиция из самого особняка просматривалась плохо, но и нельзя было сказать, что он сам лежал передо мной, как на ладони. С другой стороны, медлить все равно не было никакого смысла. Вряд ли к цинтам может прибыть подкрепление, не полицию же бойцы триад вызывать будут, но давать им время на то, чтобы прийти в себя и успеть организовать хоть какое-то сопротивление было глупо.
До особняка было метров пятнадцать по открытой местности. Двери с этой стороны не было, зато были огромные французские окна, и я решил вломиться через одно из них.
Положившись на скорость и удачу, я ринулся к особняку. Сделав всего несколько шагов, я начал стрелять в окно, но стеклопакет оказался куда прочнее, чем я ожидал. Он не был бронированным, пули пробивали стекло, но оставляли в нем только небольшие дырочки, отнюдь не убирая препятствие с моего пути.
— Ой, дурак, — сказал Сэм.
Я вломился в окно плечом, проломив все три слоя стекла, и уже находясь в доме запнулся о какой — то предмет мебели и рухнул на пол. Рефлекторно выбросил левую руку в сторону, чтобы не напороться на собственную шпагу.
Несколько пуль просвистели у меня над головой. Видимо, цинты тоже не ожидали, что я упаду. Кровь из глубокого пореза на лбу заливала глаза, так что я видел все в пурпурном тумане и довольно расплывчато.
Но силуэты стрелков мне все-таки удалось обнаружить.
Двое стояли на лестнице, ведущей на второй этаж, и еще один только бежал сюда из глубины дома. Я пристрелил сначала его, потому что это требовало меньше усилий, перекатился в сторону, уходя с линии огня, и что-то довольно существенно ударило меня в спину. Как будто хорошим таким плотницким молотком огрели.
— Ой, дурак, — повторил Сэм.
Шпага в руке погасла, и одновременно с ней ушла боль в спине. Впрочем, как и любая другая боль.
Сэм подлатал меня, заодно избавив и от пореза. Жаль только, что с заливающей глаза кровью он ничего сделать не мог. Что ж, и демоны не всесильны.
Кое-что приходится делать и самому.
Я перекатился еще раз, попытавшись вытереть лицо о густой ковер, покрывавший пол комнату. Не скажу, что у меня это получилось на сто процентов, но зрение немного улучшилось. После третьего переката я начал стрелять, и, кажется, зацепил одного из них, потому что он упал с лестницы. Впрочем, может быть, он просто споткнулся.
Второй в несколько прыжков поднялся на пролет выше и пропал из моего поля зрения.
Юра нашел склад демонов, когда пытался наладить вай-фай. Он сказал, что это удалось сделать, просто перезагрузив роутер, а роутер вряд ли разместили на втором этаже. Скорее всего, он где-то здесь, в одном из технических помещений, а значит, у меня не было никаких причин подниматься наверх.
Кроме одной.
Там был враг, а я не привык оставлять живых врагов у себя за спиной.
Я поднялся на ноги и пошел к лестнице.
— Еще не навоевался? — спросил Сэм. — Может быть, разумнее будет отступить?
— Не сегодня, — сказал я.
У цинта было преимущество — он знал особняк куда лучше, чем я, и ему было легче ориентироваться. С другой стороны, у меня тоже было преимущество — похоже, что убить меня можно только очень удачным выстрелом, да и то далеко не факт…
— Ты слишком самонадеян, — констатировал Сэм. — Чтоб ты знал, моего запаса энергии хватит еще на две оздоровительных процедуры, а потом мы оба отправимся на тот свет. Ты — чуть раньше, но только потому, что для полного растворения и рассеивания в местной атмосфере таким, как мы, требуется какое-то время…
— Помолчи, — буркнул я.
— Слушаю и повинуюсь.
Цинт профукал все свое преимущество, выбрав наихудшую из доступных ему стратегий. Вместо того, чтобы затаиться где-нибудь за углом и терпеливо ждать, пока я подставлю свою голову под выстрел, он выскочил на меня, словно чертик из табакерки, и даже издал боевой клич перед тем, как начать стрелять.
Возможно, это он от страха.
Как бы там ни было, выстрелить он уже не успел, и его боевой клич превратился в предсмертный хрип, когда моя пуля оказалась в его правом легком.
Нет, подумал я. Они не солдаты. В лучшем случае — статусная шпана, только и умеющая, что запугивать своим положением, для достижения которого они ровным счетом ничего не сделали. Кто бы ни выиграл для империи эту войну, это явно были какие-то другие ребята.
И даже Ван Цзиньлун был не из их числа.
Когда я столкнусь с кем-нибудь из тех ребят, а я не сомневался, что рано или поздно это случится, у меня начнутся реальные проблемы, и лучше бы мне хорошенько к ним подготовиться. А с местными я могу разобраться только за счет наглости, напора и импровизации.
Ну и небольшая помощь Сэма не повредит, конечно. Надо отдать ему должное, если бы не он, я бы сейчас истекал кровью на ковер, покрывающий пол первого этажа.
Я прислушался. В особняке царила тишина. Кто-то более впечатлительный мог бы сказать, что это была та особая хрупкая тишина, возникающая на поле боя сразу после того, как отгремела стрельба. Когда те, кто
