шанса выжить и вернуться.
– А мама… Брат…
Девушка пыталась удержаться на ногах, чтобы не упасть.
Каратель весело сверкал глазами:
– Они и не вспомнят о тебе, ни один житель этой деревни не будет помнить, что ты существовала на этом свете.
– Я все равно выживу и вернусь, они увидят меня и поймут…
– Твое мышление ограничено, не знаешь, о чем говоришь. Да лучше быть рабыней на Шимарре, чем возвращаться в эту дыру. Побудь здесь немного.
Каратель направился к выходу.
– Выпустите меня!
Девушка попыталась вырваться из домика и броситься к своим, но военный достал небольшую трубку и направил в ее сторону.
Парализация. Полная неподвижность сковала все тело. Только глаза жили своей жизнью, выдавая ураган, бушующий в душе.
– Вот и замечательно, посиди, попрощайся с прошлой жизнью.
Они оставили ее одну.
Прошлое и настоящее, все смешалось. Волны памяти и жалости наплывали и накатывали, а слезы не останавливались. Их невозможно парализовать, как и ее душу. А если она, и правда, все забудет и не вспомнит больше о том, кто она и откуда? Не может быть… Но, все же? Что тогда останется? Кем она будет и какой станет? Рабыней, отзывающейся на кличку, как они говорят? Нет, она не верит, что даже потеряв воспоминания, не сможет сохранить характер, желания и волю. Она не сможет жить там, на Шимарре.
Это место было овеяно преданиями о несправедливостях, творящихся там постоянно. Люди, которые не имели отношения к этой планете, часто бывали шокированы, когда попадали туда первый раз. Но, так как местная знать не нарушала правил, подчинялась королю и развивала торговлю, ей прощались некоторые излишества. А рабы были и на Маране, король личным примером показывал, что не возражает против такого устройства. Да что говорить, она слышала, что и ригване промышляли подобным промыслом. Она никогда не видела этих высших существ, но по рассказам учителя, они были обязаны обитателям Саага всем. И эти красивые, высокоразвитые люди так легко относились к торговле им подобными, хотя могли своим личным примером прекратить все.
Каратели сдержали обещание.
Заурэ могла своими глазами увидеть, как равнодушны были ее вчерашние соседи, как прошел мимо брат и даже не обернулся в ее сторону. Он стал совсем другим, холодным и каким-то рассеянным. Так быстро ему промыли мозги, они сделали это всем, никто ничего не помнит. Только пусть живут, пусть их жизнь будет тихой и счастливой, даже без сестры, без Гаку… А ее ждет путь в неизвестность, который должен скоро закончиться, потому что она не будет терпеть унижения. Она отказывается верить, что сможет добровольно их вынести.
– Повернись! – громко проговорил голос сзади.
Заурэ резко повернулась и не поверила глазам. В воздухе возникло яркое окно, заполненное чем-то живым и сияющим. Каратель жестко указал рукой по направлению к сиянию.
– Это портал, проходи. Там тебя ждет стирание памяти и отправка в другую жизнь.
– Не хочу… Не надо, – зашептала девушка.
По знаку главного, ее быстро подтолкнули и фактически выбросили из родного мира в холодное пространство. Каратели прошли за ней.
Дан ощутил, как потоки сильной и всепоглощающий энергии заполняют его тело. Наверное, ему всё это снится, иначе и быть не может. После сказок, которые он слышал и историй, о которых он знал, подобные чудеса невозможны. Если ты упал, то уже никогда не сможешь подняться… Дан совершенно точно помнил, что он потерял свои последние силы и медленно уходил из жизни. Нет, в этот раз происходило что-то особенное, в ближайшее время, пока он был без сознания.
Дан видел странный сон, что кто-то накачивал его светом и оживлял. Откуда был источник этого излучения, ведь он находился дома? Дан огляделся, пытаясь сосредоточиться и не понимая, где он. Закрытое помещение. От потрясения зохариец неожиданно сел на кровати и осмотрелся. Нет, как он может находиться в кровати? Даже самым смелым зохарийцам не может такое приснится. Их удел – трава, листья и лесная подстилка. Когда кто-то из них заболевает, то умирает, если никто из местного населения не может оказать посильную помощь.
Неужели его доставили к врачу? Нет, невозможно, он знает, что лечение зохарийцев запрещено… Дан вспомнил. Да, это был тот самый человек, который считался хозяином и положил выигрыш на его жизнь. Неужели он спас пленника только ради участия в соревнованиях? Дан подспудно чувствовал, что здесь происходят иные, неведомые события.
Гименеец испытывает к нему дружеские чувства. Но это просто невозможно с правящими. Дан осмотрел своё тело с бесчисленными повреждениями, но новых травм он не обнаружил. Только смотреть он мог, по-прежнему, лишь одним глазом. Ощущение боли от места, где находился второй глаз, вызывало беспокойство, но самочувствие стало гораздо лучше. Дан предположил, что, скорее всего, его потеря сознания была связана с травмой глаза, но как ему оказали помощь?
С улицы доносились леденящие кровь крики.
Вопли стояли настолько громкие и душераздирающие, что Дану хотелось вдавиться в кровать, спрятаться и окончательно исчезнуть из этого мира. Лучше всё, что угодно, но только не присутствие там, в центре массового убийства соплеменников. Но еще не поздно и его жизнь тоже может закончиться там, на потеху публике. Дан закрывал уши руками, а голову подушкой, он пытался сделать всё что угодно, только чтобы исключить слышимость и не замечать звуков диких страданий.
– Как ты? – спросил кто-то рядом тихим голосом.
Дан совершенно не заметил, что в комнату зашёл человек, который его выбрал. Присмотревшись одним замутненным глазом, пленник заволновался, понимая, что с этим гименейцем не всё в порядке. Он явно испытывает страшные мучения. И кожа его покрыта сплошь капельками пота. Страдает? От чего?
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил гименеец.
– Да, господин, Я хорошо выспался… Но что с вами?
Человек грустно улыбнулся.
– Я не привык к таким зрелищам. К сожалению, мне пришлось уйти, иначе страдания стали бы просто невыносимыми.
– Вы хотите сказать, что испытываете страдания, глядя на казнь?
– Да, именно.
Зохариец изумился.
– Это невозможно, я раньше думал, что для гименейцев настоящая радость взирать на наши мучения…
– Ну, значит, я не такой, как все.
Дан посмотрел на этого человека по-другому. Очень странный он… Дан вроде бы должен испытывать к нему неприязненные чувства, но он не чувствовал ничего подобного. Почему тогда, глядя на этого гименейца, хотелось ему довериться, рассказать о том, что его беспокоило. Но Дан не мог решиться. Вековой опыт, с которым приходилось сталкиваться его народу, говорил об обратном.
– Я тут немного подлечил тебя – устало сел на край кровати Силур.
– Подлечили?
