всё очень небрежно и, ставя тарелки на стол, забрызгала Чарли супом.
– Эй… Это ещё что такое?!
В его тарелке что-то всплыло на поверхность и сразу нырнуло обратно. И теперь Чарли был уверен, что видит, как это что-то плескается в бульоне.
– Местное блюдо, – ответила Мангустина. – Из самых свежих продуктов. Попробуй – сам поймёшь. Это очень вкусно.
– Я и мёртвое-то не очень люблю есть, а живое и подавно не буду.
– Ну и ладно, – пожала плечами Мангустина. – Тогда я съем? – И она, проглотив сначала свою порцию, потом порцию Чарли, наконец довольно вздохнула.
Чарли налегал на хлеб.
– А вы на кого будете ставить на завтрашних скачках?
Чарли обернулся. Мальчик, сидящий за соседним столом, обращался к ним.
– На Анасфема, конечно, – ответила Мангустина, не отрываясь от тарелки.
– Вообще-то в прошлом месяце он поранился во время тренировки.
– Ну и что? Его же не просто так называют Непобедимый.
– Ну да, рассказывай! Он стареет! Мы все за Мелюзину. Она гораздо сильнее! Кстати, во время отборных соревнований у неё было лучшее время.
– Я всё равно буду болеть за Анасфема, – сказала Мангустина.
– Вы обсуждаете скачки на тыквинах? – тихо спросил у неё Чарли.
– Естественно, – кивнула Мангустина. – Вообще-то это почти что главное событие шабаша!
Когда они поднялись в каюту, на Чарли навалилась такая усталость, что ему хотелось только одного: поскорее лечь спать.
– Ну нет! Я придушу это глупое животное! – вдруг закричала Мангустина и бросилась к Бандиту, но тот уже юркнул под одеяло и забился в дальний угол, чтобы она не смогла до него дотянуться.
Пока Мангустина вне себя от злости пыталась схватить кота, Чарли был почти уверен, что слышал, как тот злорадно хихикает. И всё-таки немного опасаясь за него, он аккуратно взял Мангустину за плечи и потянул назад:
– Прекрати! Ты его пугаешь! В чём дело-то?
– Отпусти меня! Отпусти, говорю тебе! Смотри, что сделала твоя дурацкая животина с моими вещами!
Чарли посмотрел на чемодан Мангустины, который она оставила открытым, когда они уходили ужинать. Его содержимое теперь было свалено в кучу на кровати, вещи скомканы и все в белой шерсти – Бандит явно как следует на них повалялся.
– О… Мне очень жаль, – ответил Чарли. – Но это ведь животное, он же не специально…
– Вот именно, это ты виноват! – перебила его Мангустина.
– Что?
– Ой, хватит уже прикидываться дурачком! Ты ведь отлично знаешь, что Спутник связан со своим магом. Твой кот – это часть тебя, поэтому ты можешь ему приказывать и даже видеть его глазами или… Но самое главное – Спутник позволяет себе делать всё, на что не осмеливается его маг!
– Да ладно!
– Да! И когда твой кот ведёт себя подобным образом, это говорит о том, что ты меня совсем не уважаешь!
– Мм? Да нет же! Клянусь, я тебя уважаю! Ты делаешь слишком поспешные выводы. Наверняка этому есть другое объяснение, я не знаю… Может быть, мой кот хотел так пометить свою территорию… ну или…
Атмосфера в комнате накалилась настолько, что воздух стал густой, как гороховое пюре – как очень густое, трудноперевариваемое гороховое пюре.
Чарли взял из кучи несколько свитеров Мангустины:
– Обещаю: я верну их тебе через час, и они будут как новенькие. Пожалуйста, не вытряси душу из моего кота, пока меня нет. – И он ретировался.
На самом деле он целых два часа вытрясал свитера Мангустины, перегнувшись через борт баржи, а потом вручную обирал с них шерстинки. Когда он поднялся в каюту, Мангустина уже спала. Он лёг на свою койку и обнаружил, что она для него слишком коротка: не хватало сантиметров двадцать, чтобы лечь и вытянуться в полный рост. Ладно, не страшно. Он всё равно рад, что он в Тэдеме.
Тряпуля разделяла его восторг и через двадцать минут, требуя ласки, намочила подушку Чарли грязной водой из ведра.
16
Добро пожаловать в Тэдем
Пробуждение на следующее утро началось для Чарли с удара. В буквальном смысле. Он забыл, что в каюте низкие потолки, и чуть не расшиб себе лоб. Мангустина уже спустилась вниз на завтрак, и Чарли пошёл за ней, потирая голову.
– Какое же здесь всё низкое, – пробурчал он.
– Нет, мой сладкий. Это ты слишком высокий.
Чарли покраснел, поняв, что хозяйка баржи услышала его слова. Она смотрела на него свысока со своих ста пятнадцати сантиметров роста.
– Извините, – смущённо сказал он, садясь за накрытый для завтрака стол. Мельком взглянув на поднос в руках хозяйки, он с облегчением заметил, что по сравнению с тем, что подавали вчера на ужин, завтрак здесь гораздо более традиционный.
– Круассаны! Отлично!
– Нет, мой сладкий. Это не круассаны, а круассаны-улыбки. И называй меня Марьяной. Ты ведь не можешь быть плохим мальчиком, раз у тебя такая миленькая тряпочка!
Чарли нахмурился. Круассаны-улыбки? Но он так оголодал, что тут же впился в круассан зубами, хотя старался держаться за столом прилично. Он почувствовал, как нежное тесто рассыпается у него на языке и насыщенный вкус щекочет рецепторы. А крошки у него во рту задрожали и стали щекотать ему горло.
Он засмеялся. Мангустина, сидящая напротив, ответила ему лучезарной улыбкой. Круассаны-улыбки всем улучшали настроение. Когда они выпили по чашке чая, Чарли завёл разговор о том, что их ожидает днём:
– У нас на сегодня «увольнительная», так? Покажешь мне город?
– Хмм… У меня кое-какие дела с утра. Но ты можешь пойти со мной… Учитель Лин сказал, что предпочитает, чтобы мы держались вместе – а то ещё натворишь глупостей. А после обеда – экзамены на степень Элементариата!
Когда они спускались с баржи, хозяйка кричала на Малыша, который отвечал ей тем же:
– Супа он требует! А то, что у тебя трюм протекает, это ты мне как объяснишь?!
– Мегера! Да твоя похлёбка у меня вот уже где стоит!
– До вечера, – обронил Чарли шёпотом.
Хозяйка баржи тут же развернулась к ним и, расплывшись в улыбке, ответила:
– До вечера, мои сладкие! Аккуратно там в городе! – И повернулась обратно к Малышу: – Держи себя в форме, а иначе знаешь, где окажется банка того дорогущего воска для паркета?
Чарли и Мангустина поспешили ретироваться: они сошли с баржи на цыпочках, а за ними следом улизнул и Бандит, который при первой же возможности от них удрал.
Шли они медленно, потому что Мангустина тащила на себе свой сундук из красного дерева. Чарли предложил свою помощь, но она, прижав к себе
