шею.
– Всё верно. – Том уже знал – разговор с этим человеком будет весьма полезным.
– И что же вы ещё мне скажете, мистер Поулсон? – Бен высунул руки из карманов обволакивая своими ладонями спинку кресла, где был убит Даниель Хьюз.
– Вы сейчас касаетесь места, на котором был убит клиент вашей супруги, – Том расслабился.
Но этот комментарий никак не повлиял на Бена.
– Мистер Хамфри, если вы того желаете, я могу вас оставить..
«Нет, он меня не отпустит»
– Ни в коем случае, не стоит, – заулыбался мужчина, обнажая ровный ряд блестящих зубов, – может, по мне скажешь, что я немного не в себе – я не думал, что вас смутит моя тяга к алкоголю. Я не думал, что сегодня в этом доме вообще кто-то появится.
«Тряпка»
– Мистер Хамфри, если вы желаете ознакомиться с некоторыми материалами дела, я принёс их.
Том медленно поднял желтую папку на уровень со своей головой, наблюдая, как взгляд старика повторял за движением его руки, но, видимо, опомнившись, Бен закрыл глаза указательным и большим пальцами.
– Расскажите, что произошло. По вашему мнению..
– Моё мнение объективно. – Том делал акцент на этом.
Хамфри взглянул на детектива:
– Я не сомневаюсь, мистер Поулсон.
Том снял пиджак, повесил его на ручку двери.
– Мистер Хамфри, подойдите, встаньте сюда и возьмите папку. Затем наблюдайте.
Бен смотрел на детектива с предвосхищением и обожанием, не смея ослушаться его голоса.
«Тряпка!»
Два человека вышли из кабинета, отдалившись на несколько метров.
– Я – убийца, – сказал Том, вручив папку компаньону и пристально смотря в его напуганные глаза.
– Я знаю вашу жену, я видел её много раз, я следил за ней, скорее всего, я, бывший или настоящий, это неважно, но клиент вашей супруги. Я влюблён в Алису, я очень ревнивый.
Том открыл кобуру, достал пистолет и обволок его своими ладонями.
– Я непредусмотрительный дурак, который лишился терпения, который живёт, безвольно отталкиваясь от своих желаний, у меня много комплексов, но в то же время и доволен собой. Как я уже и говорил, я ревнив, я – собственник, и ежели моя душа чего-то пожелала, я никак не смогу ей отказать. Я неизвестно следствию где нахожу пистолет Макарова, врываюсь в дом миссис Дойл, не разуваясь, как все это делают обычно, иду наверх, попутно оставляя следы, в кабинет вашей жены, где она в это время обычно принимает клиентов, но меня это не волнует – любого свидетеля я уберу.
Том слышал сердцебиение Бена, чувствовал его страх, видел его сузившиеся кошачьи зрачки. Клиент напуган. Томас поднял оружие левой рукой и развернулся в сторону кабинета.
– Я оказался на верхнем этаже – на моём пути лишь деревянное полотно на стене. Я с прыжком врываюсь в кабинет вашей супруги, оставляя вмятину на пустой изнутри, словно консервная банка, двери, – Том указал правой рукой на вмятину. – Оказавшись в кабинете, застав врасплох находившихся внутри двух людей, а именно Алисию Анну Дойл и Даниеля Чарльза Хьюза в процессе сеанса психотерапии, я угрожаю обоим пистолетом. Алиса сразу встаёт из кресла, разворачиваясь лицом ко мне, узнаёт меня, о-о-о да-а-а! – Томас хорошо справлялся с этой ролью, держа на прицеле одновременно оба кресла. – Она шокирована, но держит себя в руках, уговаривает положить оружие, вот сука тупая, я ведь не просто так его взял! Это мой подарок! Третий присутствующий, Даниель, что по медкарте страдает аутизмом, отчего собственно и пыталась избавить его ваша, мистер Хамфри, супруга, слишком смущает меня своим спокойствием и безразличием к происходящему, но мне, на самом деле, от этого лучше, – Том оттолкнул воображаемую Алису в сторону и приблизился ко второму креслу, – я тыкаю этому парню ствол в лоб, разговариваю с Алисой, пытаюсь в который раз донести до её тупой, ничего не понимающей башки то, что я чувствую уже не первый месяц – а ей всё по барабану – плати и я буду твоей подругой, на час! Выслушаю всю твою болтовню, потом мы порешаем разные тесты и так далее! Сплошное лицемерие, но сегодня, в этом кабинете, я сведу его на нет! Я не хочу знать, что кто-то наблюдает за мной во время коитуса с вашей супругой, Бен, или же я просто Алиса решила, что я блефую, и мы не смогли договориться, я выстреливаю сквозное в висок этому парню. О да, убивать очень приятно! Затем я приступаю к моей девочке.
Том, смутившись, поймав себя падающего в бездну воспоминаний, за руку, мгновенно вышел из образа и развёл руки в стороны.
– После изнасилования, вероятнее всего, у стола, он убивает её выстрелом в грудь. Может, сразу же, а может через несколько минут его хватает аффект, после чего наступает амнезия, и вот уже его пассия лежит перед ним мёртвая от пули, а в его руки находится пистолет. За спиной – ещё один труп неизвестного человека.
Пауза.
– Я хватаю Алису, пытаюсь её оживить, но всё бесполезно. Начинаю искать телефон, чтобы позвонить в полицию, нахожу его в ванной, звоню, сообщаю свой адрес. Затем меня рвёт. Вдруг я осознаю, что меня ждёт – сую себе в рот пистолет, дабы закончить своё жалкое существование. Стоп, я ведь не попрощался с ней. Бреду обратно в кабинет, обнимаю её, а может и насилую, после чего происходит череда из трёх выстрелов – и ни один не размазал мои мозги по паркету, лишь продырявили стену и потолок – всё потому что я трус. Ничего другого, как устроить пожар, у меня не приходит в голову, мало ли я успею замести все следы – но нет, как только я поджигаю этот стеллаж, слышно топот ног, и в комнату врывается полиция.
Бенджамин прижал одной рукой папку с материалами себе к груди, а другой вытирал пот с лица.
«Впечатлён»
– Вот как я вижу произошедшее здесь двумя днями ранее, мистер Хамфри.
Том засунул пистолет обратно в кобуру, взял пиджак в руку и приблизился к хозяину дома, чтобы забрать отданную папку. Тот беспрекословно вернул её владельцу, уставившись своими кошачьими глазами на детектива.
Том решил не надоедать своим вниманием и развернулся от Бена, в сторону места убийства. Он чувствовал, как старик выдохнул, лишь только взгляд Поулсона ушёл в сторону. Более того, этот сухого телосложения человек повалился на пол, оперев локти на колени и склонив в ту же сторону свою поседевшую голову.
«Ты лишь условность, ты не мог ничем привлечь её»
Том не оправдывал его потерей возможно, любимой супруги. В нём говорила лишь ревность и ненависть,
