Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
видеть вод фьорда, вздымающихся под свирепым октябрьским ветром, – хотя это все равно всегда как удар под дых.
Со Стейнаром – даже не знаю, как сказать, – это произошло неожиданно, однако в ту самую секунду, когда это случилось, я подумал:
Понятно.
Не знаю, стоит ли рассказывать в подробностях, что я увидел в доме Хогне. Лучше нам, людям, никогда такого не видеть. Лив Мерете сидела на полу спальни. Мальчонка всем телом приник к ней. Она прижала его лицо к груди, чтобы ему не было видно отца, лежавшего на пороге. Того, что осталось от его отца. Сама она смотрела прямо перед собой с выражением, которого я никогда не забуду.
В подобных ситуациях я действую очень рационально, вот и в тот раз тоже. Стараясь не ступить в лужу густой крови, я перешагнул через тело Стейнара, лишь мельком взглянув на то, что осталось от его лица. Подошел к женщине, которая пару месяцев назад махала нам с веранды, приглашая зайти в дом, опустился на корточки и стал ждать, когда мне удастся поймать ее взгляд… ну, или оставшееся его подобие.
– Что? – выговорила она.
– Лив Мерете, – сказал я, – это я, Йорген.
– А.
– Идем со мной?
– Куда?
Я протянул к ней руки.
– Вставай, идем со мной.
Она пошевелилась, все так же прижимая сынишку к себе, словно заслоняя его от мира.
– Магнус?
Я попытался заглянуть ему в лицо. Не получилось. Мать не хотела никого подпускать к своему ребенку.
– Вставайте, – сказал я, – идемте со мной, о вас позаботятся.
Не самые мудрые слова, я знаю, но ничего другого мне в голову не пришло.
Не сразу, но в конце концов мы оттуда выбрались, и больше в дом Хогне они не возвращались.
Через две недели я съездил в соседний поселок проведать Лив Мерете у ее родителей. Она лежала в гостевой спальне, в своей бывшей комнате, и было ей очень плохо. Сына ее я не видел, отец Лив Мерете вышел в море на лодке и взял его с собой.
Я сел на стул возле окна.
– Привет, – сказал я, – вот подумал, дай‐ка зайду к тебе.
– А, – тихонько отозвалась она.
– Как ты?
На это Лив Мерете не ответила.
Я немного посидел с ней, но разговор не клеился, и я подумал, что пора уходить. Дал знать об этом, поелозив немножко ногами и тихонько покашляв.
Наверное, Лив Мерете услышала, потому что села и попросила меня подойти поближе. Я поднялся и приблизился к ней. Лив Мерете нагнулась к небольшому комоду и выдвинула ящик.
– Вот, смотри, – сказала она, протягивая мне записную книжку.
– Это что? – спросил я, взяв книжку в руки.
– Это записи Стейнара, – в ее голосе прозвучала нерешительность. – Это… ну… это его история.
Она помолчала.
– Или, во всяком случае, ее часть. Как он сам ее понимал.
Кое-что из этого она и раньше читала, знала об этой книжке, сказала Лив Мерете. Они договорились, что он будет делать записи, писать, чтобы разобраться в себе и понять, кто он такой.
– То есть как это? – спросил я. – Как это – кто он такой?
Она кивнула, но не ответила на мой вопрос.
– Можешь почитать, – сказала Лив Мерете.
– Нееет, – протянул я, – или ты считаешь, что нужно?
Она села повыше в постели.
– Дa, – сказала она. – Ты ему так нравился, встреча с тобой была лучшим, что ему довелось пережить за долгое время.
Я сглотнул, чувствуя, как кровь прилила к шее. Лучшее, что ему довелось пережить за долгое время? Я никак не мог уяснить смысл ее слов. Ведь мы так мало друг друга знали, и я относился к нему с таким подозрением.
– Мы переехали в этот дом, – продолжала она, – пережив страшно тяжелый период. Ему было ужасно плохо. Чего мы только не перепробовали, нам казалось, что перепробовали буквально все. И тогда я убедила его переехать сюда. А потом… – она запнулась, – даже не знаю… он был так бесконечно рад – он сам так говорил, – что познакомился с тобой. Такой светлый, таким ты ему виделся.
Я?
Светлый?
Я отвернулся.
– Мне бы хотелось, чтобы ты прочитал это, – сказала она. – Может быть, ты сумеешь его понять.
Я отер глаза ладонью: у меня текли слезы.
– Там еще есть стихи, – сказала она, и теперь ее голос звучал тепло. – Он всегда писал стихи, и когда мы познакомились, тоже, он тогда взапой читал Элиота, день и ночь напролет. Он хотел стать поэтом. Раньше он писал много чудесных, теплых стихов. А эти беспросветные.
– Сочувствую, – сказал я.
– Не надо, – возразила она, взяв мои руки в свои. – Почитай его записи. Получишь кое‐какие ответы, и у тебя появятся новые вопросы.
Я повертел записную книжку в руках.
– Прочитаю, – сказал я.
Уходя, я заглянул к ее родителям. Они оба сидели на кухне, значит, Магнус вернулся с рыбалки, решил я.
– Он здесь? – спросил я.
– Кто? – взглянул на меня отец Лив Мерете.
– Магнус, – сказал я, – он вроде бы выходил с вами в море.
– Выходил, – ответил он.
Я услышал шаги Магнуса; он появился из гостиной.
Я как мог лучезарнее улыбнулся и, наклонившись так, чтобы оказаться вровень с ним, сказал:
– Привет, Магнус! Удачная рыбалка?
– Мы не рыбачили, – ответил он, – мы просто гребли.
Его маленькое личико было пепельно-бледным.
2
2 марта 2014
Под веками у меня плач.
Я знаю, что мое лицо улыбается, знаю, что оно светло, что я смеюсь. Но внутри у меня белый плач. Я не знаю, откуда он берется, не знаю, в чем тут дело. Знаю только, что по утрам я просыпаюсь с чуждым мне мраком во всем теле.
И уже довольно давно. Началось это приблизительно с полгода назад. Открыв глаза, я удивился чуждым ощущениям в теле. Первое, что помню: в горле стоял ком, мягкий ком, который не удавалось проглотить. Пока это ощущение было для меня новым, я не понимал, что со мной. Мне и в голову не приходило, что это что‐то существенное, – так, странный какой‐то грипп.
Но это чуждое никак не исчезало и не развеивалось, оно все разбухало и разрасталось, и до меня стало доходить, что теперь это моя новая реальность. Грипп засел в сердце. Во мне поселилось что‐то еще, другой человек. Чуждое мне, темное существо.
А ведь я всегда был таким светлым.
Так все говорили.
Какой ты светлый.
Больше я не светлый.
10 марта 2014
Лив Мерете сказала, что мне нужно вести дневник. Записывать свои мысли. Во мне все этому противится. Не знаю. Там, где я вырос, многие считают, что от хождения к психологу и
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
