приведшего к гибели тысяч мирных граждан. Аналогичные настроения появились и внутри самой АК.
К капитану Колосу как к офицеру связи Красной Армии в штабе АК относились сдержанно. Имелись случаи отказа в просьбах. Так, например, когда он просил передать записку советскому офицеру, находившемуся в районе Жолибожа, ему сначала обещали доставить ее через три часа, потом отсрочили на три дня, а в конце концов заявили, что доставить невозможно.
Когда определилась неудача восстания, руководство АК начало вновь уходить в подполье, создавать тайные склады оружия и оформлять подпольные организации. В частности, была создана боевая подпольная организация АК под названием Польский корпус безопасности, перед которым была поставлена задача в случае занятия Красной Армией и Войском Польским Варшавы проводить террористические акции в отношении офицерского руководящего состава Польской армии и руководителей Национального комитета.
Реакционные элементы, и в первую очередь — боевая подпольная организация АК, так называемая ПКБ, проводили ярко выраженную националистическую политику.
Все украинское население, оставшееся в городе, было вырезано или расстреляно. Силами ПКБ также уничтожены остатки евреев, которых не успели уничтожить немцы.
ПКБ проводил специальные облавы на русских военнопленных, вырвавшихся из немецкого плена, стремясь захватить заложников для последующего обмена с Красной Армией.
Так, например, АК держала в качестве заложников подполковника Николая Румянцева, майора Николая Городецкого и профессора медицины Александра Даниловича Ершова.
Представители АК пытались расстрелять майора Волкова, причем один польский офицер заявил: «Вы нас расстреливали в Катыни, и мы будет вас расстреливать».
Также были убиты офицеры и бойцы 9-го полка 1-й польской армии, которые прошли в центр после разгрома немцами Чернякувского участка. Сообщивший мне об этом сержант полка Ляхно вскоре после разговора со мной был застрелен из-за угла.
Официальная пропаганда АК, учитывая изменение общего настроения населения и солдат, вскоре была вынуждена перестроить свою агитацию и от открытой клеветы на Советский Союз перешла к косвенному опорочиванию. Так, например, после того, как сбрасывание грузов советскими самолетами приобрело массовый характер, политические круги АК не могли замалчивать этот факт, как это имело место раньше. Только в последние дни в одном из бюллетеней появилась статья под заголовком: «Спасибо Черчиллю, Рузвельту и Сталину».
Это явилось первым официальным признанием участия Красной Армии в помощи Варшаве. В то же время АК не упускала случая опорочить Советский Союз и Красную Армию.
Основными военными и политическими организациями среди повстанцев были АК и АЛ, вокруг которых формировались остальные элементы. Взаимоотношения между АК и АЛ все время оставались обостренными.
Несмотря на установление военного контакта и сотрудничества между ними, АК не считала АЛ за равноправную организацию. На совещания военного, а тем более политического характера представители АК не приглашались. Обо всех изменениях в обстановке командир АЛ майор Сенк должен был узнавать сам.
В начальный период ПКБ имел указания организовывать террористические акты против руководителей АЛ, насаждать агентуру в ней. Солдаты АЛ за малейшую провинность арестовывались и расстреливались.
На центральном участке солдаты АЛ насчитывали до 2 тысяч человек, а АК — от 5 до 6 тысяч. Первоначально АК не выдавала для АЛ никакого вооружения из сбрасываемого англо-американской авиацией. Кроме того, до моего прибытия руководство АК не разрешало отрядам АЛ разжигать костры для получения грузов, сбрасываемых советской авиацией. Только впоследствии АЛ получила такое право.
С развитием событий политические лозунги АЛ, стоявшей за сотрудничество с Красной Армией и люблинским правительством, получили все большее распространение. В отряды АЛ начало приходить большое количество офицеров и солдат АК с просьбой принять их в АЛ.
Не желая конфликтовать с АК, руководство АЛ отказывалось производить прием, однако вело специальный учет подобных лиц. Кроме того, к АЛ присоединилось большое количество различных гражданских демократических групп и организаций; в результате этого руководство АЛ учитывало возможность захвата инициативы в свои руки в случае предательства АК. Однако АЛ не желала использовать эту возможность, стремясь сохранить единство, необходимое для борьбы с немцами.
Платформа АЛ получила широкую поддержку среди населения. АЛ, ПАЛ и КБ обратились с письмом к Сталину, которого благодарили за оказанную помощь и обещали вести борьбу против немцев совместно с польской армией генерал-полковника Роля-Жимерского.
По оценке Колоса, в последние дни до 80 % солдат и низших офицеров АК были готовы к переходу на сторону АЛ.
Руководство АЛ испытывало сильное затруднение, связанное с отсутствием связи с люблинским правительством. Два члена люблинского правительства, находившиеся все время в Варшаве, не были связаны с Осубка-Моравским, так как не имели радиостанции.
Командование АЛ и прочие демократические организации не информировались представителями АК о подготовке к капитуляции. Руководители АЛ категорически протестовали и требовали продолжения борьбы.
27 сентября в беседе с Колосом генерал Скаковский заявил: «Я буду действовать против капитуляции». Скаковский одобрил планы выхода на соединение с армией Берлинга. Руководство отрядов АЛ также стояло за продолжение борьбы и контакт с Красной Армией.
Однако политическое руководство АЛ не решалось идти на открытый разрыв с АК, учитывая исключительную трудность обстановки. К АЛ, стоявшей против капитуляции, примыкали демократические элементы в АК, а также значительная часть мирного населения, надеявшегося на Красную Армию.
Все это время приходилось наблюдать крупные противоречия, которые раздирали руководство, а особенно средние и низшие слои организации АК. Это касалось как военных, так и политических вопросов.
Антисоветская линия руководства АК и лондонского правительства потерпела полный крах и дискредитировала себя в глазах населения и рядовых солдат АК. Лондонская делегатура не могла больше сдерживать сочувственных настроений к Красной Армии, которые появились среди повстанцев.
Образовался целый ряд офицеров, которые в первые дни восстания полностью отрицали союз с Красной Армией и армией Берлинга, а к концу — начали признавать их и заявляли о своей готовности к переходу на позиции АЛ.
Террористическая деятельность ПКБ начала вызывать протесты. Руководство АК не решалось более преследовать русских военнопленных. Если ранее русские, находившиеся в отрядах АК, не получали никакого питания, то в последнее время командование АК было вынуждено признать их полное равноправие. Оно даже разрешило майору Волкову (из бывших пленных) сформировать подразделение из состава русских военнопленных.
