Притворялась?
Быть такого не могло!
Его Манюня точно не стала бы лицемерить! Давыдов железобетонно был в этом уверен, пока не увидел принцессу с Матвеем. Урод почти целовал его девушку!
Как он его не убил тогда, и сам не понял. Перед глазами все стало алым – и понеслось…
Не запрыгни принцесса ему на спину, и вместо американского неба Давыдову светило бы небо в клеточку.
Они тогда с Манюней разругались вдрызг. И эти чертовы часики все маячили у Ивана перед глазами, как раз у принцессы на запястье были.
Как насмешка?
Несколько дней перерыва, чтобы остыть, им обоим не помешали. Поэтому Давыдов впервые уехал на соревнования, не попрощавшись с Манюней.
Он себе места там не находил, настолько паршиво было на душе. А золото взял.
– Мой сын не боксерская груша, – сказал ему еще в автобусе Малконский. – Больше не путай, если хочешь построить успешную карьеру.
– Пусть не лезет к моей девушке, и я с удовольствием забуду о его существовании.
– Если с*** не захочет – кобель не вскочит. Слыхал, парень? – хмыкнул тренер. – Границы не пересекай, усек?
– Усек, – скрипнул зубами Иван.
Грач тогда глянул на него как-то сочувствующе, прямо кишки узлом завязало.
Неужели Манюня могла все время так мастерски притворяться?
Нет! Давыдов явно был у нее первым! А потом как?
Этот вопрос не давал ему покоя.
Как вернулся после соревнований, сразу к ней и побежал.
«К черту гордость! – думал он. – Надо разобраться, что за дерьмо вокруг творится!»
Только вот мама принцессы его и на порог не пустила.
– Хватит таскаться за моей дочерью, – зашипела не хуже кобры женщина. – Тебе здесь не рады, Иван!
– Позвольте нам самим с Машей разобраться, не лезьте в наши отношения, – постарался как можно вежливее ответить он.
– Какие могут быть отношения с сыном алкоголички? – выпучила глаза она и схватилась за сердце, имитируя приступ. – Неужели ты сам не понимаешь, что не пара для нашей Машеньки?!
Он прекрасно понимал.
Только верить не хотел.
А в квартиру к принцессе пробиваться перестал, решил подловить ее перед боем. И Ольку удачно перед подъездом встретил, попросил привести подругу за полчаса до вечернего боя.
Эти непонятки, что случились между ними, нехило так Давыдова напрягали.
Иван ждал.
– Что? И тебя кинула? – хмыкнул нарисовавшийся вдруг Матвей.
– Харя еще не зажила, но повтора уже захотелось? – процедил Давыдов.
– П-ф-ф! Предупредить тебя просто хотел насчет общей крали, – развел руками Малконский-младший. – Взбрыкнула сегодня, ресторан ей дешевым показался. Ну поимел я ее пару раз, больно хорошенькая девка. Так что теперь, все глупые капризы ее оплачивать? Укатила с каким-то мажором на бэхе в клуб. Мелкая с-с-с…
– Врешь, гнида! – взорвался он.
Мигом подлетел к парню, схватив того за грудки.
– Смысл? – Матвей даже не моргнул и взгляд отводить не стал. – Родинка у нее забавная, сердечко с внутренней стороны бедра. Зачетная родинка.
У Давыдова руки опустились и дыхание сбилось, словно удар пропустил.
Он эту родинку каждый раз целовал, балдел просто!
– Откуда… – прохрипел Иван.
В этот момент заглянул Грач.
– Брат, твой бой уже объявили, что ты тут прохлаждаешься?
Димка утянул его на ринг.
Иван дрался словно в последний раз! Ни себя не жалел, ни соперника. В мясо. Лишь бы заглушить то, что творилось внутри.
А Манюня так и не пришла.
После боя Ивану не полегчало. В теле бурлила энергия, в груди что-то болело, а перед глазами стояла улыбающаяся принцесса.
«Принцесса? Лживая с***!» – подумал он.
И тут двери в раздевалку скрипнули.
– Манюня? – обернулся на звук Давыдов. Правда, сразу же скривился от полного надежды собственного голоса и гостьи.
– Это я, Ваня…
Олька. При полном параде, в красном мини-платье…
– Че надо? – Не до церемоний ему было.
– Я пришла сказать… – Она подошла к нему вплотную.
– Маня где? – нахмурился Иван, опять заметив, как девчонка взгляд отвела.
– Прости. Она не придет… З-занята.
– С кем занята?
– Ты уже знаешь? – ахнула Олька и прикрыла ладошками размалеванный красной помадой рот. – Машка жениха побогаче подыскивает… Сегодня с сынком мэра отдыхает.
– Побогаче, значит? – хмыкнул он. – А я тогда на что?
– Ну ты… – девушка помялась, словно раздумывала, говорить ему или нет. – С тобой развлекаться улетно, Машка мне говорила. Да и родаков позлить ей иногда хочется, чтобы очередные шмотки побыстрее купили…
Давыдов едва зубы в порошок не стер.
Как же он мог так в ней ошибаться?!
К горлу вдруг подступила тошнота. Парень метнулся в туалет, где его едва желчью не вырвало.
«Нюни распустил, как девчонка! – мысленно дал себе подзатыльник он. – Подумаешь, очередная девка тебя кинула, указав на истинное место…»
В том-то и дело было, что Манюня совсем не очередной оказалась… Оттого и пекло в груди, и темнело перед глазами…
– Вань? – робко погладила его по спине Олька.
От ее прикосновений Давыдов передернулся.
– Это мужской туалет, – буркнул он. – Или ты на сортиры пришла полюбоваться?
– Я сказать пришла… – Она придвинулась вплотную, так, что грудью в его спину вжалась. – Ты самый лучший, Ваня. Забудь о ней. Она тебя не стоит.
– Самый лучший? – обернулся парень. – Для тебя, что ли?
– А хоть и для меня! – не спасовала девчонка. – Я люблю тебя, Ваня…
Это признание резануло его по живому.
Он давно видел, как Олька на него слюни пускает, не слепой же. Но кому она была нужна, если рядом такая принцесса…
– Любишь? – прокаркал Давыдов, отгоняя от себя мысли о Манюне.
– Люблю! – вздернула подбородок Олька.
