Я помнил эти ощущения. Так уже случалось в тот день, когда я услышал крики сестры и выбежал в гостиную. Получил пулю и практически умер, но Амир приехал вовремя, а теперь что? Нас всех здесь положат, и брат только обрадуется. Больше не будет тех, кто подставлял его семью под удар. Это хорошо. К лучшему…
- Тагир, сука, не закрывай глаза! – Ворвался в уши отдаленный голос Валерки, который нависал надо мной и махал перед глазами пальцами. – Говори что-нибудь. Сука! Где эта гребаная скорая?! – Старался моргать, но желание уснуть было сильнее, чем что-либо другое. – Тагир, брат! Живи. Ты же живучий гад. Давай, открой глаза! Тагир! Тагир! – Бычара орал сквозь какую-то пленку. Его голос затихал, а светлое небо превращалось в ночное, на котором нет звезд и луны.
Темнота. Она слишком быстро окутала меня. Сил сопротивляться больше не было. Голоса пропали, ощущения тоже, и я провалился в какую-то яму, где не чувствовал ничего.
Три месяца спустя
- Что там? – Спросил нервно, глядя на Валерку, который внимательно отсматривал материал, что нам любезно предоставили. От напряжения в грудной клетке заныло, и я выпрямился. Начал измерять комнату шагами. Если и здесь ничего не будет, то все. Можно больше не искать Лию.
- Ее нет. Тагир, это дохлая затея. – Бычара откинулся на спинку стула и шумно выдохнул. Мы просидели за компьютером больше двенадцати часов, шерстя видео, но Амалии не было не на одном кадре. Она просто исчезла. – Смирись, брат. Наверное, девчонка утонула. Течением унесло вдаль, и… Не знаю… - Друг потянулся за стаканчиком с кофе, а я устало провел по лицу рукой.
Все. Последние зацепки потеряны, а я так и не смог найти журналюгу, которая залезла в душу. После смерти отца Лия снилась мне каждую ночь, терзала и просила найти ее, а я не мог. Всесильный Богучаров оказался никчемным в поисках женщины, которой хватило наглости сбежать. Вот так просто. Зацепить и исчезнуть, словно ее и вовсе не было в моей жизни.
- Ты поедешь к Амиру? – Спросил Валерка, а я отрицательно мотнул головой.
Плохая мысль, если учитывать то, как мы в последний раз пообщались, то не стоит тыкать в зверя палкой. Я очнулся в больнице и увидел перед кроватью Амира. Он не был рад тому, что отец погиб, хотя в порыве гнева желал ему смерти. Братишка обвинил меня во всех грехах и уехал к себе. Я пытался с ним поговорить, когда выписался, но все закончилось очередной гневной тирадой.
Хреново. Мне было хреново, и дело не в физическом состоянии. Я потерял единственного человека, который понимал и принимал таким, каким сам вылепил. Я пожалел, что пошел у отца на поводу и забрал его из психушки. Лучше бы он и дальше там сидел, но был цел и невредим. Добивало осознание того, что из-за моих дел пострадала Амалия. Наверное, если бы я увидел ее труп, то успокоился и не ковырялся в собственной гадкой душонке, ища там надежду. Нас перестрелял снайпер. Не тот, которого мы наняли. Нет. Другой.
Зарецкого тоже положили. Выжил только я. Опять. Благодаря какой-то сраной случайности. Жаль, что радости я от этого не испытывал. Теперь у меня нет семьи. Только Валерка находился рядом и помогал, но и его не хотелось подставлять под удар. ОДК затеяло чистку. Об этом мне сообщил майор. Члены организации слишком часто переходили друг другу дорогу, вызывая материальные потери. Чего стоила одна сорванная поставка…
Верхушка была недовольна этим, поэтому самых шустрых и опасных ликвидировали. Я ждал, что за мной придут, но напрасно. Волков уверен, что мне предложат высокий пост в скором времени, а я не знал, нужен ли он мне, когда вокруг остались лишь чужаки. Близких людей я потерял, и вряд ли верну. Теперь еще и надежда на то, что я найду маленькую плутовку, пропала бесследно. Мы покинули здание полиции, и я отправился домой, где сразу налил себе виски. Чокнулся с фоткой отца и залпом выпил содержимое. Ничего не почувствовал, кроме горького привкуса, который последнее время не проходил.
Скинул пиджак и достал сигареты. Если раньше курение спасало от нервов, то теперь полноправно превратилось во вредную привычку. Прикурил и сел в кресло, потирая виски большими пальцами. Адовые муки были прерваны звонком. Достал телефон и удивился абоненту, который пытался до меня достучаться. После некоторых раздумий ответил, но без особого энтузиазма.
- Здравствуй, Тагир! – Пролепетала Аня в трубку, а я удивленно поднял брови. Никогда не общался с женой брата после того, что между нами произошло, и сейчас, мягко сказать, потерял дар речи от ее спокойного голоса. – Ты мог бы к нам приехать?
- Зачем? Чтобы в очередной раз сотрясти стены вашего хрупкого, но счастливого домика, криками? Нет. – С усмешкой выдал, но родственница не унималась.
- Я прошу тебя. Ты должен приехать и поговорить с Амиром. Ему это нужно. – Как-то слишком добродушно попросила Полякова.
- Ты слово «нет» понимаешь? – Нервно кинул ей и втянул в себя дым. – Или мне еще десять раз повторить? Мой братишка меня ненавидит и видеть не хочет. Он мне это отчетливо сказал. Можешь не распинаться, я не приеду. – Скинул вызов и кинул телефон на стол. Бесила бабская привычка примирить тех, кто этого не хочет. Я слишком хорошо знаю своего брата. Он не намерен пойти на мировую, иначе сам бы позвонил или приехал.
Схватил бутылку и налил еще порцию. Жизнь превратилась в свое безвкусное и жалкое подобие, и меня это бесило. Выводило из себя то, что теперь нет цели. Я сижу и жду приговора. Хотя в каком-то смысле уже получил наказание. Лишился всего дорогого. За второй порцией пошла еще одна, а потом еще, пока я не погрузился в беспамятство.
Проснулся рано и долго сидел, держась за голову. От этого занятия меня отвлек звонок майора, который с радостью сообщил, что верхушка выбрала меня, а не Бондарева. Я сухо поблагодарил за поздравления и, еле поднявшись, побрел приводить себя в порядок. Через день должно было состояться собрание ОДК, и мне пришла в голову идиотская мысль все-таки навестить брата. Я же должен был его оповестить о том, что произошло. Может, хоть он порадуется моему повышению, ведь у меня бурного восторга эта новость не вызвала.
Прыгнул в тачку, когда привел себя в порядок, и полетел в соседний городишко. Не ожидал увидеть радость на лице Амира и не ошибся. Брат с хмурым выражением встретил меня и сложил руки на груди. Голова все еще гудела от вчерашнего виски, но я потер лицо рукой и выбрался из машины, вымучивая из себя улыбку.
