Но куда? Кому довериться, если даже дядюшка Кларк предал. Хозяйке Весёлого дома? Продаст за пару беляков! Сьюзи? Ха-ха-ха.
Остаются Гай с Магдой. Вот только, захотят ли помочь? Найре казалось, что весь мир восстал против. А на краю она — совсем одна.
Неожиданно вспомнился его вопрос про Молли. Тогда она не обратила внимания, занятая другими мыслями. Но сейчас!
— Киман, — глухо позвала она и крепче сжала палку, выставив её перед собой. Уж с калекой-то она справится.
Мужчина остановился, не оборачиваясь.
— Когда я рассказывала, как меня сбросили с моста: ты спросил, знаю ли я её. Как ты догадался, что на меня напала женщина? И что делал так далеко от лечебницы?
Каждое слово отдавалось болью в голове. Найре казалось, она бросает камни в пропасть своей жизни. Киман медленно повернулся. Увидев добрую улыбку на его лице, девушка растерялась.
— Всё ждал, когда же ты об этом спросишь, — сказал он и, кивнув на палку, добавил: — Хорошо, что сначала спросила. Могла бы сразу по голове ударить.
Она нервно рассмеялась, но палку не опустила:
— Не так, чтобы я тебя в чём-то подозревала. Просто… Странно всё.
— И зря не подозреваешь, — продолжал Киман всё с той же улыбкой. — Я бы в первую очередь.
— Ну… И я тоже… Не в первую, но…
— Мне, конечно, нужно было сразу самому всё рассказать. Но как-то к слову не приходилось. Я часто гуляю вдоль Реки. Лучше, чем по двору лечебницы, где каждый камень надоел. А сегодня особенно сильно хотелось побыть одному. Подумать, вспомнить. Сам не заметил, как ушёл дальше обычного. Достал трубу, посмотрел назад и увидел на мосту тебя. Потом пришла вторая и сбросила тебя в воду. Я думал уже всё, конец тебе и дальше наблюдал за той. Видел, как она ушла с моста.
— В лечебницу?
— Нет, в сторону города. Потом сам не знаю зачем, посмотрел на Реку и, — он нервно хохотнул: — как тебя плывущую увидел, даже трубу выронил. Разбил. Теперь нужно новую заказывать, а их долго делают.
Найра недоумённо моргнула:
— Какую трубу?
— А, ты же о них наверняка даже не слышала.
Неловким движением он достал из кармана что-то напоминающее короткое полено.
— Открой её. У тебя ловчее получится, — сказал он.
«Как можно отрыть полено?» — подумала Найра.
— Тяни за один конец, — подсказал Киман.
Она хотела положить палку на землю, но передумала и, зажав её подмышкой, потянула за полено. Оно удлинилось. Найра схватилась за амулет на груди, прошептала:
— Неисчислимы чудеса твои, Праматерь!
Киман подавил улыбку, сказал:
— Теперь смотри сюда, — Он сам заглянул в один конец полена. — Это конечно не то, что было раньше: из-за трещин плохо видно, но, думаю, тебя всё равно впечатлит.
Найра обиженно надула губы: совсем за дуру её держит?
Увидев насупленное лицо Найры, Киман спросил:
— Ну, что же ты? Вон, видишь там на горе маленький серый домик? — он показал наверх.
Проследив взглядом, Найра действительно увидела серый домик с красной крышей. Её поразило, как ещё далеко до него идти. А Киман и так еле на ногах держится.
— Я думала, твой дом ближе, — заметила Найра.
— Смотри в трубу, — сказал Киман. Кажется, забава с поленом его развеселила, он даже немного приободрился. — Прикрой один глаз, так лучше.
Поудобнее устроив палку подмышкой, она послушно закрыла ладонью один глаз и посмотрела в конец полена. Сначала ничего не было видно. Только полосы и что-то белое, размытое. Неожиданно прямо перед Найрой появился серый дом. Она даже увидела отвалившуюся в нескольких местах черепицу на крыше. Найра с криком отпрянула. Дико огляделась по сторонам. Всё было, как прежде. Киман смотрел на неё с лукавой улыбкой.
— Твой дом… в полене? — спросила она дрожащим голосом.
— Нет же, — ответил Киман, радуясь, будто ребёнок. — Труба лишь делает видимым то, что находится далеко. И она у меня ещё не самая сильная.
Найра вновь посмотрела наверх без трубы. Крохотный серый дом стоял на месте.
— Не пытайся понять. Просто смотри и верь, — сказал мужчина.
— Ну-ка, дай ещё раз посмотрю, — она взглянула в трубу, и перед ней снова появился дом.
Найра до боли в ладони сжала амулет.
— Меня на мосту ты видел также? — спросила она.
— Да. Потрясает, правда?
Она кивнула, сложила трубу, но Киману не отдала.
— Пусть пока побудет у меня, — ответила Найра на его удивлённый взгляд. — Она придаёт мне сил. Когда я смотрю в неё, мне кажется, мы уже пришли.
— Кстати, иди осторожнее, — торопливо сказал он. — Братья тут повсюду наставили капканов.
Она замерла, вглядываясь в переплетение корней:
— Что же ты раньше не сказал?
— Не поверишь — забыл. Но мы же пока ни с одним из них не встретились.
— Ты… знаешь, где именно они расставлены? — спросила Найра, вглядываясь в переплетение корней и не видя ничего похожего на капкан.
— Да. Иди за мной. Братья устанавливают их по определённой схеме.
Долгое время шли молча. Она слышала, как тяжело дышит за спиной Киман и гадала, на сколько ещё его хватит? А на сколько хватит её саму? Тряпки, которыми она обмотала ноги, в нескольких местах протёрлись. Надо бы их заменить, но жаль тратить время. И так, сколько идут, а проклятый дом не становится ближе. Казалось, он убегает по горе: чем выше они, тем выше он. Найра подняла голову: теперь из-за деревьев дома вовсе не было видно.
Ещё через некоторое время Киман предложил сделать привал. Они сели, прислонившись к стволам деревьев. Сильно хотелось пить и есть.
— В доме есть откукренная вода? — спросила Найра.
— Тебе-то зачем откукренная?
Она смутилась:
— Я так, по привычке.
До неё вдруг дошло, что все эти годы она платила за откукренную воду. По два «серых» за средний кувшин, а его даже на день не хватало. Если бы она откладывала даже по два «серых», то могла бы уже накопить на взнос за собственный Весёлый дом. А уж как удивится Фрида, узнав про её необычайные способности. Найра запнулась, придавленная мыслью: «Ничему Фрида уже не удивится. Никогда больше её губ не коснётся ни печаль, ни радость». В памяти возникла комната для усопших при лечебнице, безжизненное тело сестры. Найра почувствовала, как душу вновь заполняет тоска, от которой хотелось выть, от подкатившего к горлу комка слёз спёрло дыхание. Она так мало уделяла сестре внимания, даже плату часто передавала через других людей. Всё говорила себе: нужно заработать побольше камней. Это главное, а когда ноги Фиды снова оживут, тогда неотлучно буду с ней. А сестрёнка всё ждала её в своей сырой комнате: несчастная и одинокая.
