Между твоими лепесткамиОжидает меня шелковый рай,Твой бутон впускает страдальца,О, Идзанаги яйца…Вдруг Юкико отбросила свиток на пол и поспешно вытерла руку о штанину. Лицо ее скривилось от отвращения, во рту пересохло. Она оглядела полки с нарастающим ужасом.
«ТВОЙ БУТОН ВПУСКАЕТ СТРАДАЛЬЦА, О, ИДЗАНАГИ ЯЙЦА». ДА. ТЕПЕРЬ ПОНЯТНО, ПОЧЕМУ ЕГО УБИЛИ.
О Боги…
НАДЕЮСЬ, ЭТО БЫЛА МУЧИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ.
Буруу, это сосок.
Громовой тигр просунул голову в дверной проем наверху и моргнул.
ПОВТОРИ, ЧТО ТЫ СКАЗАЛА.
На свитке. На свитке, Буруу, проклятый сосок. Это не бумага, это кожа.
Она отошла от полки, прижимая дрожащую руку ко рту.
Это все человеческая кожа.
БАРАБАНЫ РАЙДЗИНА…
– Здравствуйте, юная мисс.
Юкико повернулась, положив руку на рукоять Йофуна, и тут снова грянул гром. Буруу взревел, шерсть на спине встала дыбом, крылья затрещали от электричества. По небу пронеслась ослепительная бело-голубая молния, осветившая мрак, и в кратковременной вспышке Юкико увидела фигуру, стоящую в тени лестницы.
– Спокойствие, юная мисс. – Фигура подняла руки. – Здесь тебе не нужна сталь.
Юкико не стала вытаскивать клинок, но руку держала на рукояти катаны, щурясь от мрака, в котором вновь оказалась после вспышки молнии. Человек был немного выше нее, закутан в простую монашескую мантию выцветшего синего цвета. Лицо скрывал глубокий капюшон, но рост и голос явно принадлежали мужчине.
– Кто ты? – требовательно спросила она.
– Это что, в Шиме теперь так принято, юная мисс? Ворваться в чужой дом и надеяться на доброе знакомство?
Голос звучал спокойно, немного глухо, будто человек задыхался. Сердце Юкико колотилось в груди от испуга, а кончики пальцев покалывало от адреналина. Затрещал Кеннинг, внезапное потрясение разблокировало его, и Буруу теперь гремел громче шторма. Его чувства накладывались на ее собственные – старый знакомый клубок. За спиной крылья, на кончиках пальцев когти, непонятно, где кончается он и начинается она. И надо всем этим смутный страх в ожидании боли. Контроль ускользает.
– Меня зовут Кицунэ Юкико, – произнесла она, пытаясь сохранить твердость. – Это мой брат Буруу.
– Добро пожаловать. – Фигура поклонилась. – Меня зовут Шун. Я хозяин этого монастыря.
Фигура откинула капюшон, открыв худое бледное лицо. Лысая голова, сморщенный от возраста рот, а в прикрытых тяжелыми веками глазах светится мудрость. Радужная оболочка была молочной, почти белой, как будто он страдал от катаракты, но взгляд – сосредоточенным. Шун внимательно осмотрел Юкико с ног до головы. Потом моргнул. Три раза. Очень быстро.
Я НЕ ЧУВСТВУЮ ЕГО ЗАПАХА.
Мысли Буруу катались в ее сознании со всей яростью бури над головой. Вздрогнув, она крепче сжала меч.
Я тоже не чувствую его. Никаких мыслей. Ничего.
– Вам что-то нужно? – вздохнул бледный монах. – Хотите есть? Пить?
– Мне нужны ответы, брат Шун, а не отдых.
– У нас их много, Кицунэ Юкико.
– У вас? – Она обвела взглядом ужасную библиотеку, приподняв бровь.
– У Расписной Братии.
– Это правда, что вы храните здесь тайны мира? Забытые секреты?
Шун указал на полки и их ужасное содержимое.
– Мы никогда их не забывали.
– Известны ли вам секреты Кеннинга?
– Хм… Полагаю, что брат Бишамон знал кое-что об умении говорить со зверями.
– А можно с ним поговорить? Где он?
– Если мне не изменяет память, – старик пожевал губу, осматривая полки, – вон там. Третий ряд. Вторая ниша. Хотя, боюсь, ему недостает… хм… разговорных навыков.
Юкико проглотила плотный комок в горле, барабаня пальцами по рукояти Йофуна.
