Может реально не нужен? Может все зря, и ей будет лучше без меня?
Она молчит, я думаю. А что дальше, не знает никто…
Когда она, развернувшись на низких каблуках, уходит в ночь, мне хочется показать средний палец. Мол, иди. Будь счастлива, с кем угодно, раз я и мои попытки что-то исправить тебе противны. Раз ты не веришь, что кроме тебя мне не нужен никто.
Но дело есть дело. Игра.
И Даше придется сыграть в ней свою роль.
— Стой! Мне помощь твоя нужна.
— Мыло и веревку купи в магазине, — кричит она через плечо. Хочет заказать такси, но я отбираю телефон. Она смотрит на него, на меня и складывает руки на груди. Ладно. Глаза в глаза тоже диалог.
— Подскажи, каком, — спрашиваю я, и вспоминаю, зачем нужны веревки и мыло. — Ты же у нас спец по суициду. Как тебе вообще пришло в голову повеситься?
До сих пор эта ее слабость из головы не выходит.
— Откуда я знаю. Вдохновение снизошло! Хочешь поделюсь? — вздергивает она бровь, смотрит насмешливо и никуда не собирается убегать.
Сука…
И вот как откажешься от такой дряни. Потом любая давалка будет казаться пресной, а в этой огонь горит. Пожар, в котором, сгорая, словно возрождаешься.
С ней никакого бокса не надо. Она и сама адреналин в грудь вколет. А уж как она трахаться любит — мечта любого мужика. Моя мечта.
— Хочу, чтобы ты забралась к своему отцу в офис и выкрала документы.
Да, Дашенька. Не все о любви и сексе говорить. Если мы с тобой сдохнем, говорить будет не с кем.
У нее даже руки от удивления падают. Как, впрочем, и челюсть.
— Ты… — она поднимает палец, тычет в меня, отворачивается, сдерживая очередной порыв к истерике. — Какому из?
— К Малышеву.
— Что за документы?
— Выкрадем, все расскажу, — не даю поблажек. Сначала согласие. Потом все остальное.
— Издеваешься?
— Немножко. Но это правда важно. Важнее, чем наша с тобой Санта-Барбара.
Она обиженно дует губы. Думает. Думает.
— Почему?
— Потому что в опасности жизни наших близких.
Даша хочет засмеяться, но глотает смешок и щурит глаза.
— Прекрати говорить голосом агента из третьесортного боевика, — просит она и встряхивает руки. Онемели. От страха? От неверия? — Ладно. И когда ты хочешь это проделать? — сдается она, потому что одно дело, когда говоришь: Даш, я не изменял, и она скорее фыркнет не веря. Но в то, что я могу шутить такими вещами как семья, не поверить не посмеет.
— Лучше прямо сейчас.
— Ты опять шутишь!? Я весь день на ногах, устала, почти тебя похоронила… И вообще, на тебе грязная футболка!
Тут же снимаю камуфляж, оставаясь в одной черной майке. И мне нравится, как она смотрит, часто моргая.
То ли удивленная метаморфозе, то ли сильно соскучилась по моему обнаженному телу.
— Понятно, — откашливается она. — Где машина?
Рядом пролетает скорая, так и не нашедшая пациентов, а я веду Дашу к тачке. Разве что не улыбаясь как дурак от того, как быстро она согласилась.
— Это была дурацкая шутка, — замечает она по дороге, посматривая на камуфляж, что валяется теперь на заднем сидении.
— Но она сработала, — подмигиваю я, и тут же получаю колкое:
— Это ничего не меняет. Ты сейчас все мне рассказываешь! Потом мы едем воровать документы… Боже, докатилась. Потом расходимся, и ты никогда, никогда мне больше не звонишь и не пытаешься встретиться. Понял?!
Довольно сложный ультиматум, но, с другой стороны. Могу и не звонить. Если все пройдет как надо, то она сама ко мне придет. С Алексом я договорился. В том, что Даша не знает всей правды, есть доля и его вины.
— Договорились, — пожимаю я плечами и вижу, насколько расстроило ее то, как быстро принято решение. Пусть не думает, что она центр Вселенной. Даже если так оно и есть.
— И так, — требует она ответа. — Что за документы?
— Компромат на Черепанова. Он в кабинете твоего отца. Туда довольно давно пытается пробиться его человек, но пройти можешь только ты.
— Что за человек?
— Не важно… — не говорить же ей про то, что Кирилл устроился к ее отцу, а с ней тусил, чтобы подозрение отвести от себя. Еще ведь выжидал столько времени.
— А что важно?
— А важно, что если мы найдем компромат, то обезвредим человека, который угрожает безопасности наших семей.
— А Нике полапать свой член ты дал, чтобы никто не подумал, что ты шпиЁн? — смеется она, и я бросаю взгляд на нахмуренный профиль. Обижена. Хочется за щечку потрепать и сказать, какая она идиотка, если на миг могла подумать, что я хочу лизаться с этой шлюшкой.
Тем более она сама не без грешка. И почему бабы все время забывают о своих косяках. Ладно…
— Я просто не успел опомниться, а стояли мы под камерами.
— Ты просто за свой клуб печешься.
Нашла тоже, на что надавить.
— Да, блять, пекусь! Потому что у меня, в отличии от тебя, нет двух отцов, готовых обеспечить мне безбедное существование!
— Я не беру у них ни копейки! Я работаю! Я не тусуюсь в клубе!
— Ну, знаешь. Я тоже работаю. Или ты считаешь, клуб содержать — это постоянная тусовка? Мне пришлось уволить пол штата, потому что я не могу платить им зарплату.
— Так и скажи, что мы едем искать компромат на Черепанова, чтобы он не тронул твой клуб. Как он вообще к тебе попал?
— Черепанов?
— Клуб Черепанова!
Вот он момент икс. Расскажи ей все. Она не дура, должна все понять.
— За спор, да? Ты выиграл его, когда отдал видео с нашим сексом.
Черт. Даша, Даша.
— Ты не уймешься, да?
— То есть я должна просто об этом забыть. Ну подумаешь, ну подумаешь, выставил то, что касалось только нас, в сеть! Давай я тебе медаль за мужество подарю, что трахнул толстуху!
— А если я скажу, что отдал Черепу не то видео. Что отдал ему видео авто регистратора?
— И я, конечно, должна поверить? — выплевывает она на эмоциях. — Броситься тебе на шею и сказать, как сильно тебя люблю?
— Было бы неплохо, — предлагаю я с лучезарной улыбкой.
— Вот еще! Убей себя по-настоящему, может быть тогда поможет. Приехали, кстати, — говорит она, указывая на здание, где находится компания ее отца, и тут же выходит из тачки.
А я тяжело вздыхаю. Как было просто, когда ее можно было задобрить пончиком и членом.
Глава 34 *** Месяц спустя ***
