— Думала убедить сделать так, как ты хотел — обратиться к Крайтону…
От его резкого выдоха я вздрогнула:
— И как же ты его собралась убеждать?
— Просто поговорить!
Блейк усмехнулся:
— Просто поговорить? — повторил эхом мои слова. И тут же запустил пальцы между моих ног, прижимая к себе. Я вскрикнула, обхватывая его запястье, но противостоять Блейку никогда не было возможности. Одним движением он выбил из груди стон и сломал сопротивление. — Ты пошла пользоваться его желанием тебя заполучить, милая… Давай не будем врать друг другу, да?
Я дернулась, но он только увеличил давление пальцев на самое чувствительное, и я хрипло вскрикнула:
— Блейк!
— Ты — моя, — зло рыкнул он. — Я не буду повторять дважды, тебе ясно?!
Только ответить я не смогла, потому что в следующий вздох он жестко ворвался в меня и, не дав привыкнуть, сорвался в жадный ритм. А мои губы тянулись в улыбку от какого-то дикого счастья и правильности. Я осознала, что соскучилась по его несдержанной страсти, честному признанию без слов и этих игр. Мне самой захотелось смотреть и видеть его, даже если страшно — пусть. Я вывернулась, едва он дал слабину, и повернулась к нему. Было непонятно, как капли воды не испарялись на коже Зверя — таким он выглядел разгоряченным злостью. Но я нашла в себе силы приблизиться и обнять за плечи, встать на носочки и коснуться губ. Маленькая передышка на нежность в приступе яростной страсти, но он позволил мне ее — ответил на поцелуй, подхватил под бедра и вернул шелесту воды пряную примесь моего стона и влажных шлепков. Это было неуловимо по-новому. Я говорила ему «да», хотя он не спрашивал, соглашалась быть его, хотя он не давал выбора, отдавалась полностью, зная, что возьмет без спроса. На острие, на грани, так, как возможно только с ним. Это похоже на медленный яд, но противостоять не было никакого желания. Появилось другое — оставлять любые возможные метки, и я царапала его спину и даже укусила за шею, не соображая, что делаю.
Только прохладный душ привел в чувство, и контраст горячего тела, к которому все еще была прижата.
— Прости, — хрипло прошептала, хватая ртом воздух. — Но я не могу сидеть сложа руки, когда ты каждый раз уходишь… — Внезапно горло сдавило спазмом, и из глаз покатились горячие слезы, тут же смешиваясь к холодными каплями воды. — Я не могу просто сидеть и думать, увижу тебя или больше нет!
Он выключил воду, шагнул со мной из душа и нервно сдернул с вешалки полотенце:
— Я помню, ты ради свободы готова на многое…
Выдержать паузу было несложно. Я сделала медленный вдох, подбираясь, пока он нес меня к кровати, и с чувством залепила ему по лицу, едва он опустил меня на полотенце. Зверь даже не дернулся. Его взгляд привычно ошпарил все чувства, а злая усмешка сорвала меня с места. Вот только далеко я не сбежала:
— Пошел к черту! — рычала, вырывалась из его рук.
— Бешеная, — процедил он над ухом и неожиданно укусил за шею, возвращая мне мою же метку.
Мой вскрик обернулся стоном, когда он вжал меня в кровать и снова с силой вошел. Даже не знаю, зачем продолжала ругаться и пытаться вырваться — Зверь двигался только сильней и жестче, а я уже не понимала — хорошо мне или страшно. Пальцы горели огнем, сжимая простыни, по щекам текли слезы, а из горла рвался только хрип.
— Ненавижу тебя! — прохрипела, все еще дрожа от оргазма, и ему ничто не стоило заставить пожалеть о словах, усиливая агонию. Тело дрожало в его умелых руках, иногда будто созданных, чтобы дарить наслаждение. — Хватит!
— Как скажешь, — тяжело выдохнул, сгреб меня в объятья и завалился на бок.
— Пусти!
— Нет, — выдохнул в шею. — Никогда не отпущу. Поняла?
— Ненавижу тебя, Блейк! — вяло брыкнулась, чуть не задохнувшись от согласного «да» в груди. Не время было сдаваться. — Я думала только о тебе, когда шла к Рамису, но тебе плевать!
— Я знаю. И никому не собираюсь это отдавать. — Губы зверя обожгли мокрую кожу на шее, и я всхлипнула, запрокидывая голову. — Мне — не плевать!
51
Я просил тебя сидеть тихо и не рисковать, но ты лезешь в его лапы! А если бы он разложил тебя там на столе, пока меня нет?! — и он рывком развернул меня к себе.
— Он бы не… — моргнула я.
— Он уверен, что получит тебя, Хайди, любым способом! — жестко оборвал, вглядываясь в мое лицо. — Рамис не понимает отказов! То, что он строит из себя цивилизованного, не отменяет его ценностей и убеждений. Он решил, что ты — его. И я еще жив только потому, что нужен ему. А еще — потому что он меня боится. И правильно делает…
Я тяжело сглотнула, зажмурилась и прижалась к груди Блейка. Меня, наконец, отпустило все и разом. Привычка жить одним мгновением шла на пользу — ближайшие часы можно попытаться расслабиться, пока Зверь рядом.
— Ты не уйдешь?
— Больше не уйду. — Его ладони двинулись по коже, рисуя карту наших с ним жизней… по ребрам, позвоночнику, натянутым мышцам. — Успокойся, все хорошо…
С каждым вдохом мы вплетались друг в друга все сильней.
— Блейк, прости…
— За что…
— Я тебя укусила, — всхлипнула я.
— Я тоже, — усмехнулся он.
— Мог бы тоже извиниться!
— Не могу. — Слышала — он улыбался.
— Садист…
— Зверь, — подсказал он. — Хочу тебя грызть и метить… — И он вдруг прошелся длинным тягучим движением языка вдоль шеи, а я еле сдержала стон.
— Нормальные люди строят планы на жизнь, — прошептала вымученно. — Ты же ставишь в известность, что намерен грызть!
— А это и есть планы на жизнь. — На фоне отгремевших страстей его нежность казалась остужающей, но как же было хорошо от его ласки… сдержанной, чувственной и неуловимо собственнической. Или это мне так хотелось? Я раскрыла глаза и уставилась перед собой, но ничего не видела. Он обещал, что мы разбежимся на воле. Когда отпадет необходимость так рисковать, мы больше не будем нуждаться друг в друге. — Ты что-то хочешь? Или хочешь сказать?
— Я так и не поужинала…
Зверь цокнул языком, покачав головой:
— Никакого толка от тебя.
— Пожалуй, — свернулась на кровати, оставшись одна.
Но ненадолго. Он вскоре вернулся с подносом, запахло кофе и мясом, а желудок согласно заурчал. Наблюдать за тем, как он устраивает поднос на кровати, снимает рубашку и брюки, оказалось так приятно и расслабляюще, как смотреть на огонь, укрощенный в камине.
— Что ты так смотришь? — зыркнул на меня «огонь», усаживаясь. — Хайди, говори, не надо меня изводить…
— Я тебя извожу? — улыбнулась, беря из его рук большую плоскую тарелку.
— Да, — он добавил к словам свой фирменный взгляд.
