Всю дорогу до профессорского коттеджного городка братья разговаривали об инциденте. Джозеф расспрашивал Энтони и отвечал на его расспросы, но при этом мысли были заняты другим — он предвкушал встречу со Стець-Йемским. Хотелось поскорее избавиться от порчи и узнать имена виновников.
Джозеф планировал заявиться к Остену сразу по приезде. Проклятийник ведь сам сказал: как только порча вызреет, не мешкая ни минуты, тут же на приём. А то, что ещё даже не рассвело, — не меняло дела. Остен — холостяк, и неожиданное появление непрошенного гостя посреди ночи не потревожит его несуществующую жену и маленьких детей. А сам проклятийник одну бессонную ночь переживёт.
С этими мыслями Джозеф не заметил, как мобиль домчал до профессорского городка.
Уже через несколько минут он настойчиво дёргал дверной колокольчик коттеджа Стець-Йемского.
— Вызрела! — коротко объяснил он причину визита, когда сонный Остен в пижаме и ночном колпаке открыл ему дверь.
— Я чувствовал, что это должно произойти скоро, но не думал, что речь о нескольких часах, — впуская гостя внутрь, удивлённо изрёк хозяин.
— Следовал твоему совету — быть поближе к раздражителю.
— Ночью? — снова удивился Остен. И тут же похвалил: — А вот это мудро. Как говаривал мой учитель Антонио Антонетти, не откладывай на утро то, что положено делать ночью. Идём, — он кивнул, приглашая следовать за ним.
Как и в прошлый раз, Остен привёл в пристройку и усадил на кушетку.
— Рассказывай, — велел он, а сам полез в шкаф и достал какие-то склянки.
— Ты оказался прав, — сразу начал с основного Джозеф. — Порча касается дел амурных. Похоже на венец любовной несдержанности.
— Непреодолимо тянет к девицам? — уточнил Остен, смешивая в сосуде несколько жидкостей.
— Не совсем.
Джозеф пока до конца не понял, как порча действует на его организм. Кроме того наваждения, в котором он позволил себе вольности в отношении Тересы, других проявлений пока не было.
— А как ты понял, что порча вызрела? — озадачил новым вопросом Йемский.
— Метка начала адски болеть, и я потерял на несколько секунд сознание.
Остен довольно кивнул:
— Замечательно. Значит, действительно вызрела.
— Я даже догадываюсь, чьих рук дело, — продолжил Джозеф. — Мне вспомнился один эпизод. Некоторое время назад одна молодая вдова начала проявлять ко мне повышенный интерес. Я не сразу понял её намёков… Сам знаешь, как это бывает… В общем, я ей отказал… Старался быть предельно корректным, чтобы не обидеть. Сослался на то, что подобные отношения мне не интересны в принципе, а не конкретно с ней. Но видимо, она всё же затаила обиду…
— Хм… — Остен разглядывал на свет сосуд с мутной субстанцией. — Хуже обиженной женщины, только две обиженные женщины…
— …как говорил твой учитель Антонио Антонетти? — продолжил за Остена Джозеф.
— Да нет, — отмахнулся Йемский. — Это у нас, у проклятийников, так говорят. Профдеформация.
Он подошёл к Джозефу и выдернул у него из шевелюры волос.
— Сейчас всё узнаем, — пообещал Остен, окуная волос в сосуд.
Содержимое поменяло цвет и тут же начало булькать и пениться. И даже искры из горлышка посыпались. Джозеф не знал, хорошо это или плохо, но смотрелось эффектно.
— Хм… — снова многозначительно хмыкнул Йемский. — Я ещё никогда не сталкивался с подобной порчей. Но одну скажу точно — она не связана с амурными делами.
— Как не связана? — удивился Джозеф.
— Никак. Порча нацелена на твою карьеру. Если не снять, будут неприятности по работе.
— По работе? — Джозеф продолжал удивляться. Даже какая-то досада проскочила. Новая информация никак не хотела укладываться в голове. — Но ты ведь говорил, что девяносто девять процентов всех порчей связано с делами амурными. Разве не так?
— Так-то оно так, — согласился Остен. — Но раз в год и грабли стреляют.
— Про грабли — это профдеформация? — Джозеф потёр подбородок, силясь понять сленг проклятийника.
— Нет, так говаривал мой учитель Антонио Антонетти. Мудрый был человек. Он на грабли трижды не наступал, — уважительно выдал Остен и вернулся к насущной теме: — Вспоминай, кого ты обошёл, когда должность проректора занял.
— Кроме меня, насколько знаю, ещё трое претендовали, — задумчиво произнёс Джозеф, — но, постой, при чём тут моя должность? Когда порча вызрела и я сознание потерял, у меня было видение. И совсем не производственное, а амурное.
— А почему ты решил, что видение навеяно порчей? Вызревшая порча вызывает боль и обморок — всё. А увидел ты то, что у тебя в подсознании.
— Не может быть! — возмутился Джозеф.
Йемский снял свой ночной колпак и накрыл им всё ещё бурлящий сосуд.
— Ничто так не пугает, как собственные тайные желания, — усмехнулся он. — И это тоже слова моего мудрого учителя Антонио Антонетти.
Глава 38. Такие вещи лучше сообщать при личной беседе
Для снятия порчи Стець-Йемскому потребовался ещё один волос Джозефа. Проклятийник проводил с ним сложные манипуляции — погружал в сосуды с разными жидкостями, подпаливал над пламенем свечей разных оттенков. Делалось это, чтобы определить, чего боится порча и как именно её можно снять.
— Ну что сказать, — выдал Остен вердикт, когда закончил исследования, — порча сложная, многофакторная. Использовался сильный артефакт. Для снятия нужно время. Сегодня проведу первый сеанс, чтобы её локализовать и не дать разрастаться. А для окончательной нейтрализации потребуется ещё как минимум три сеанса.
Джозефа эта информация порадовала мало, но Остен успокоил.
— Речь о трёх-четырёх днях. Постарайся в эти дни быть на работе особенно аккуратным и ответственным. Строго соблюдай устав. Не принимай необдуманных решений. Не спорь с руководством, да и со студентами лучше лишний раз не конфликтовать. Не давай порче шанса за что-то зацепиться — и всё обойдётся.
Быть примерным проректором? Джозеф это умеет. Есть, правда, один мелкий настырный монстр, который всё время толкает Джозефа на нарушение профессионализма, мешает быть хладнокровным и беспристрастным. Но ничего, три дня он продержится. На три дня его точно хватит. Он станет сама невозмутимость. Его железную выдержку нельзя будет порушить даже троекратным поливанием из чайника, или какую там ещё каверзу устроит ему девчонка? Она ведь устроит? Как-то же у неё получается беспрерывно создавать ему проблемы и неприятности. Но Джозеф будет кремень.
А что касается его провокационного наваждения, ещё большой вопрос, действительно ли картинки подбрасывало ему подсознание. Да даже если это и так. С ним, с подсознанием, Джозеф как-нибудь справится.
— Что ж, приступим, — Остен подошёл к Джозефу со свечёй и пучком какой-то травы в руках. — Твой вид порчи чувствителен к арома-воздействию.
