Самое лучшее качество собак — это то, что они точно знают, когда ты больше всего в них нуждаешься. Тогда они бросают все свои дела и какое-то время сидят с тобой.
Стивен Роули, писатель и сценарист После слушаний в парламенте я возвращался на работу со смешанными чувствами. В конуре в Бедфордшире находились четыре собаки, бывших под моей личной ответственностью. Мне не терпелось поскорее познакомиться с ними. Хорошо, что я, наконец-то, запомнил, как кого зовут.
Я также был очень рад тому, что Финн снова сопровождает меня на работе. Радость становилась еще сильнее, когда я думал о том, что скоро смогу спускать его с поводка. Теперь пес три раза в день по сорок пять минут занимался физическими упражнениями, и, так как я вышел на работу, мы гуляли три раза в день: утром и вечером где-нибудь неподалеку от дома, а днем там, где я проводил тренировку с другими собаками.
Физическое состояние пса заметно улучшилось. Я также немного нарушал инструкции — пожалуйста, не говорите об этом Робу, ладно? — и, несмотря на то, что там было написано, что пес не должен сильно волноваться и выполнять какую-либо работу, я так же, как и другим собакам, давал ему несложные задания.
Считаю необходимым уточнить, что на всё это меня провоцировал Финн. Теперь каждый раз, когда я выпускал его из машины, он нюхал воздух, осматривался вокруг, решая, что можно делать, припадал носом к земле или лаял на находившихся рядом людей, желая поиграть с ними в догонялки. Пес всем своим видом показывал мне, что готов что-то делать, а не просто сидеть и смотреть, и казалось неправильным не давать ему хоть какую-то работу.
Поэтому однажды, когда мы были на прогулке около дома, я специально уронил кошелек на землю, надеясь, что на обратном пути Финн будет его искать. Обычно я, конечно, не оставляю кошелек где попало, но мы были на фермерских полях, и я рассудил, что вряд ли его кто-то найдет раньше Финна. А даже если его кто-то и найдет, то со мной рядом есть хорошо тренированная полицейская собака, не так ли? Поэтому… Но, по правде говоря, в тот момент я об этом не думал.
И мой мальчик не дал мне в нем усомниться. Даже наоборот. Уже когда мы отошли на двадцать метров от того места, где я спрятал кошелек, он всё равно чувствовал его запах, и его невозможно было провести. Финн немедленно нашел его за деревьями, лег рядом с ним и стал дожидаться меня — так учили его на тренировке, но я не мог не заметить, что пес хотел прыгать от радости.
После этого я начал тщательно планировать для него задания. Например, я помню, что перед одной из вечерних прогулок, тренируя других собак, я взял несколько вещей из моей сумки и спрятал их вокруг, так что ко времени, когда туда пришел Финн, их запах несколько улетучился (естественно, я гулял с моим другом один). До этого я проделывал такой трюк тысячу раз, и пес был вправе ожидать его от меня. Придя на место, он снова оказался в своей стихии, и я мог видеть, как усиленно стал работать его мозг: пес сразу же начал поиск предметов и с каждым шагом находил их всё больше и больше.
То, с каким энтузиазмом Финн выполнял эти упражнения, вселяло в меня надежду. Не только потому, что он по-прежнему мог делать их, но и потому, что он с нетерпением ждал их. Мне не нужно было просить его найти то, что я спрятал за такой-то изгородью, под такой-то машиной или среди ветвей такого-то дерева — он просто бежал и делал это, поскольку такова была его вторая натура. Финн играл в игры, которые ему больше всего нравились, по запаху определял, что за предмет я спрятал, и в волнении тянул меня к нему, затем ложился рядом и внимательно смотрел, ожидая, когда дам ему награду.
Кстати, по поводу награды: во время тренировок необходимо использовать разные виды угощений, меняя их, чтобы интерес собаки к заданию сохранялся в том числе из-за незнания того, какая награда ее ожидает. Это может быть какое-то лакомство или — если собака очень постаралась — сюрприз в виде любимого мячика. В этой ситуации собаки ведут себя как люди, поэтому я стараюсь этим пользоваться. Все мы, в конце концов, любим сюрпризы.
∗ ∗ ∗
Следующая неделя оказалась очень тяжелой. Мне потребовалось переделать свой грузовик, чтобы там смогли разместиться шесть собак, а не две, как прежде, убрав задний ряд сидений и поставив на его место клетки Финна и Жемчужины, оставив маленькие для щенков. Каждый день теперь начинался и закачивался у ряда будок для служебных собак, куда я ездил, чтобы забрать щенков или же посадить их обратно. В то же самое время я ездил тренировать пятерых собак и их хозяев, и, таким образом, нужно было каждый раз долго выстраивать свой маршрут.
Мне приходилось также исповедовать что-то вроде «политики открытых дверей»: сначала открывать дверь грузовика, загружая какую-нибудь собаку, затем открывать дверь клетки, выпуская ее, придумывать для нее задание, оценивать выполнение задания, снова сажать эту собаку в машину, открывать другую клетку, выпускать другую собаку и повторять всю последовательность операций с самого начала. Но теперь Финн был со мной, и это хорошо: не нужно волноваться и спрашивать жену, хорошо ли он себя чувствует, оставшись один.
Мне также предстояла тяжелая пятница. Пока я работал инструктором на полную ставку, обычно это был выходной день, но на той неделе в связи с событиями в Вестминстере меня вызвали в штаб-квартиру нашего полицейского управления, куда собирался приехать Дэвид Макинтош из Комитета по петициям, который был рад попить с нами кофе, поделиться последними новостями и, как это часто бывает в последнее время, транслировать данное событие в соцсетях.
