Книга Баланс белого - Елена Мордовина

Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43

— Ну, смотри, не опоздай.

Второй стакан постоянно был у Марго, потому что каждый подозревал у нее сифилис, но вслух никто говорить не решался, по умолчанию стакан оставался у нее. Когда человек с выпирающими резцами наливал ей коньяк, она вцепилась в горлышко бутылки и сильнее ее наклонила.

— Только, когда будете уходить, вы меня тут не бросайте, если я снова напьюсь. А то опять проснусь ночью где-нибудь здесь в кустах с разбитым лицом и без штанов — и домой не уйдешь. Помнишь, Макс, как ты через эту ограду перелезал — наебнулся? — когда она это говорила, с ее лица не сходила поркипиговская улыбочка. Свободной рукой она все время мусолила штанину.

— Я через эту ограду четыре раза перелезал, и только в тот раз упал — пьяный был. Ничего, живой остался. Видишь, у меня лицо ободрано. Я, наверное, страшный, но ничего, скоро пройдет. Это бывает, знаешь, когда напьешься, тротуары на тебя кидаться начинают. Глаза у тебя красивые. А какого цвета — не поймешь. Не то зеленые, не то серые, или желтые, с поволокой… теперь снова зеленые.

К скамейке подошел пьяница с пустым стаканом, его угостили коньяком и он удалился. После компанию покинул Поручик. Скамейки пустели. Ольховский не сводил с меня печального взгляда.

— Ну что, идем ко мне?

Мы вынырнули из скверика и пошли вдоль канала. Перешли через Банковский мост со златокрылыми сфинксами. Где-то во дворах оторвались от Марго.

— Давайте сюда.

Через подворотню мы вышли к тяжеловесному шестиэтажному зданию.

Тонконогая мосластая девочка в клетчатом платье пузырем стонала возле качелей, потирая ушибленную лодыжку. Ее братец, такой же рыжий и крапчатый, вытянувшись и расставив руки «суперменом», прыгал с качели в песок.

Вдоль серой стены медленно брела черная псина, извалявшаяся в липких тополиных почках.

Прямо против подворотни была высокая дверь, но Макс сказал, что нам не туда, а в тот подъезд, что направо, вровень с окнами. Рядом с дверью этого подъезда помещался огромный кнехт, неизвестно зачем здесь установленный. Справа я увидела еще одну высокую дверь, стиснутую невыразительными полуколоннами. Двор был небольшой, темный, в таком доме можно жить бесконечно, не имея никаких представлений об окружающем мире, сюда не проникал никакой шум, двор не попадал в ритм города, а скорее жил шепотом и ночными всплесками каналов.

Нас встретила огромная кошка. Она лежала возле кнехта и поглядывала на вошедших, нервно вздергивая хвостом.

В подъезде было темно.

Макс закрыл решетку лифта. Лифт качнулся, и вниз поплыли этажные перекрытия.

Мы замешкались у тяжелой двустворчатой двери, украшенной резными деревянными гирляндами, заметны были следы того, что дверь не единожды выбивали.

Макс долго не мог найти ключи.

Дверь открывалась в темный поперечный коридор, полный всяческого хлама, из которого я смогла разглядеть только прислоненную к стене чугунную ванну. Ее невозможно было не заметить — как только заходишь, упираешься прямо ей в брюхо; где-то вдалеке, справа по коридору, слабо светился дверной проем, мы шли по направлению к нему, все время спотыкались и прислушивались к тому, как скрипят половицы.

Через дверной проем (двери, собственно, не было) мы попали в длинную кухню, закопченные стены которой были оплетены сетью водопроводных труб. Единственная лампа высоко под потолком едва освещала помещение. Окон не было, но оттого, что светила лампа и два синих снопа пламени над конфорками, по стенам дрожали страшные мрачные тени — на веревках, протянутых по всей длине кухни, сушилась одежда и полотенца. Здесь было тепло и сыро, как в подвале.

— Зря все-таки вы конфорки не выключаете, когда уходите.

— А зачем?

— Ну, вдруг пожар.

Макс только махнул рукой.

Справа от входа помещался умывальник с проржавевшими трубами и гнилой раковиной. Над умывальником — зеркало без всякой оправы, справа — полка с пустой картонной коробочкой из-под зубного порошка, куском хозяйственного мыла и рыжим куриным пером, забрызганным мыльной пеной.

Жестянка с чистящим средством и пыльная проволочная мочалка.

Ольховский критически оглядел санитарный уголок, хотел еще что-нибудь сказать, но воздержался. Я так поняла, что ему уже два утра подряд приходилось здесь умываться.

К стене был прикреплен аккуратный тетрадный листок, и красивыми печатными буквами на нем было написано:

Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43