ГЛАВА 15
Амелия
2 месяца спустя
Я выхожу на небольшую сцену театра Hudson с замиранием сердца и леденящим чувством приятного волнения в животе. Первые аккорды музыкального сопровождения придают сил и уверенности в себе, и я концентрируюсь на том, что люблю почти больше всего на свете, стараясь не обращать внимание на тремор в коленках.
Главное, чтобы не дрогнул голос…
Хотя за последний месяц я должна уже привыкнуть ко всем этим ощущениям. Но не получается. Каждый раз, как в первый…
Любимое дело всей жизни, всей твоей судьбы, твоя самая главная страсть твоего мира — всегда удивительным образом похожа на одержимость и любовь к главному человеку в твоей жизни. В данном случае, к моему мужу. С Кианом каждый поцелуй всегда также ощущается первым, и я понимаю, что прошло всего пара месяцев с нашей свадьбы, но я до сих пор волнуюсь и испытываю приятный трепет перед тем мгновением, когда его губы соприкасаются с моими. Когда его кожа сливается с моей. Когда он становится продолжением меня и буквально начинает жить внутри.
Все страхи растворяются, когда я полностью погружаюсь в настоящий момент и начинаю петь. Мелодичные слова и ноты выходят из живота, из всего моего существа, из сердца. Я будто поднимаюсь над собой выше и смотрю на себя со стороны: каждый раз, когда я пою — я становлюсь сгустком абсолютного света и счастья.
В кульминационный момент мелодии по телу бегут уже знакомые мурашки. Я знаю, чувствую — мой муж неотрывно смотрит на меня, как и в день маскарада, который связал наши судьбы. Не сомневаюсь в том, что он стоит на балконе — он всегда покупает места там, чтобы я имела возможность посмотреть на него, и его собственнический взгляд, полный любви, страсти и обожания не спрятался бы за блеском софитов.
Он хочет, чтобы я его видела. И я поднимаю взгляд на Киана, переглядываясь с ним долгим взором, ощущая как в груди вспыхивает пламя. То, что нужно, когда поешь арию о разрушительной силе любви, чтобы передать настроение и посыл аудитории.
После исполнения арии на итальянском, я направляюсь в гримерную в сопровождении охраны. Эти ребята уже почти не злят и не раздражают меня, тем более я с детства привыкла к подобным сопровождающим. В конце концов, я понимаю, что они водят вокруг меня круги не просто так и это моя безопасность в первую очередь. Как бы там ни было, сейчас я веду относительно свободный образ жизни. После свадьбы Киан нашел для меня лучшего педагога по вокалу во всем Нью-Йорке, и она тут же начала записывать на меня на разного рода выступления: на небольшие и камерные спектакли в театре, состоящие из нескольких песен, или в джаз-клубы в качестве дивы родом из двадцатых годов.
Все это для меня как глоток свежего воздуха. Каждое выступление — это крошечный шаг к большой мечте, которую я даже вслух озвучить боюсь. Вдруг не сбудется?
Я переодеваюсь, оставив охрану за пределами тесной, но очень атмосферной гримерной с ширмой, обтянутой светлым шифоном и туалетным столиком, заваленным косметикой всех мастей. В тот момент, когда, я остаюсь в корсете, который надевала для выступления и телесных чулках, дверь в гримерную резко открывается и я слегка вздрагиваю. Бросаю взгляд в сторону шума и первое, что бросается в глаза — это огромный букет красных цветов.
Пионы, с еще нераспустившимися бутонами выглядят просто восхитительно и благоухают также. Их настолько много, что я могу видеть лицо мужа, только когда он слегка опускает роскошный подарок.
— Киан, я так испугалась, что это кто-то из охраны. Подожди, мне нужно переодеться. Скоро снова выходить, — прячусь за ширмой полностью, боковым зрением замечая, что Киан подходит к небольшому креслу в гримерной и оставляет на нем цветы, предварительно достав из него один.
— Я не хочу ждать, — твердым, хрипловатым и восхитительно властным тоном отзывается мой мужчина. Ему так идет эта черная рубашка, подчеркивающая его рельефную и сильную фигуру.
