Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
— Дина, у меня есть один запасной вариант. Это не центр, и дом почти обычный. Двадцать четыре этажа. А двадцать пятый — пентхаус, наполовину стеклянный, терраса, оранжерея, зимний сад, отдельный вход со скоростным лифтом.
— Ой! Какое чудо! Он существует? Ты мне его предлагаешь? Да я даже смотреть не буду. Я сразу начну о нем мечтать.
— Нет, Дина. Мы поедем и посмотрим.
— Ты не понимаешь. Мне уже понравилось. Я однажды мечтала о какой-нибудь необыкновенной квартире, и я придумала именно такую! Скажи, где находится дом?
— Недалеко от метро «Сокол». Вот видишь, это он.
— Я мечтала, чтобы из окон был виден Серебряный Бор.
Дина приехала в квартиру, которую для них снимал Андрей. Открыла дверь своим ключом, прошла на кухню, чтобы посмотреть, есть ли продукты в холодильнике, но наткнулась на Андрея, который нарезал овощи для салата.
— Ты что так рано? Я рада, милый. А у нас есть какое-нибудь вино? У меня потрясающие новости! Если мы не выпьем, ты просто не поверишь.
Андрей налил в бокалы красного вина. Они выпили стоя, глядя друг другу в глаза.
— Давай новости потом, — предложил Андрей. — Я очень соскучился по тебе.
Он на руках внес ее в комнату, положил на кровать, долго целовал с жадностью и страстью, медленно раздевая. И когда между ними не осталось преград, они оба удивились тому, что так бывает. Близко, легко, горячо и счастливо.
— Я здесь живу, — сказал он, когда они перевели дыхание. — Я развелся. Не надо это комментировать. А теперь давай свои новости.
— А у меня вообще… — сказала Дина. — У меня дядя объявился в Америке. Какой-то жуткий миллионщик. Он в гости едет!
Аркадий Орлов приехал забирать жену из больницы.
— Вы понимаете, — говорил ему врач. — Мы больше не можем ее держать. Теперь нужно понемножку, кропотливо, терпеливо разрабатывать речь, учить ее ходить, что-то делать руками. Ну вы же профессионал, знаете методики.
— Методики, — вздохнул Аркадий. — Кто их будет осуществлять, эти методики? Я работаю, бабушек-нянек у нас нет.
— Придется что-то решать, — развел руками врач. — Вы не представляете, как много людей, столкнувшихся с подобной проблемой. Есть, конечно, специальные учреждения. Но одни очень дорогие. Другие слишком дешевые. В государственный дом инвалидов вы, видимо, жену не отправите. Там ужасные условия.
«Почему нет? — думал Орлов, когда они с врачом шли по коридору к палате. — У нее здоровое сердце. Мне что, до конца дней выносить за ней горшки? Или… Это уже опасно».
Светлану закутали в одеяло, снесли на носилках вниз и уложили, как тюк, на заднее сиденье его машины.
— Желаю вам обоим мужества, — попрощался врач и посмотрел на него, как Аркадию показалось, с сомнением.
Во дворе дома Орлов открыл дверцу, вздохнул и, стиснув зубы, потащил Светлану в подъезд. Не такая уж она тяжелая. Видно, похудела. На площадке перед дверью квартиры он просто опустил ее на пол, отпер замок, внес тюк в комнату и положил на кровать. Преодолевая отвращение, развернул покрывало. Сразу увидел, что она мокрая до ушей. Хотел выругаться, но вдруг поймал ее страдальческий, умоляющий взгляд. По бледному лицу на подушку, на грязные волосы ручейками текли обильные слезы. Что-то дрогнуло у него в груди. Неужели сердце?
— Подожди, — пробормотал он и вылетел из квартиры. Он вошел в аптеку на первом этаже и решительно сказал:
— Утку, памперсы, поильник, короче, все для лежачего больного.
Он купал ее в ванне, стелил клеенку под простыню, варил манную кашу и кормил Светлану с ложечки. Она не сводила с него расширенных глаз и что-то мычала после каждого глотка. Ему казалось, что она пытается сказать «спасибо». Это было похоже на чудовищный сон. Аркадий подумал, что в этой безумной тишине скорее он замычит, чем она заговорит. Он откашлялся и ободряюще сказал:
— Еб твою мать, Светка. На кого ты стала похожа. Но ты не бойся, я справлюсь. В инвалидный дом не отдам. Только говорить тебя, пожалуй, я учить не стану.
Свой шестидесятый день рождения Алиса Голдовская решила отметить в клинике. Виктор уже договорился с Андреем Владимировичем о том, что Алису на пару дней отпустят домой, они с сыном продумывали в деталях, как все устроить, чтобы ей было приятно и не слишком тяжело. Но Алиса категорически отказалась покидать палату.
— Как ты не понимаешь, Виктор, — сказала она. — Умирающий человек может чувствовать себя хорошо там, где его болезнь воспринимается как само собой разумеющееся обстоятельство. В больничной палате. А возвращаться на один день в дом, где ты была здоровой и сильной, — слишком больно. Я бы сказала, это лишний труд. Мы отметим все здесь, я выпью лекарства и усну, мне приснятся хорошие сны. А вы поедете домой, и там ни с кем не надо будет возиться. Я сейчас — тяжелый, хлопотный вариант, ты даже не представляешь себе насколько, Витя.
— Что ты говоришь?! Ты отдаешь себе отчет, как ужасно то, что говоришь? Почему ты вбила себе в голову, что умираешь? Тамаре тоже было плохо, а сейчас она почти здорова, ходит тебя навещать. И с чего ты взяла, что нужна нам только здоровой? Мы тоскуем по тебе. Ты нам нужна любая. Алиса, давай не будем придумывать себе дополнительные сложности.
— Именно об этом я и говорю, дорогой. Давай не будем усложнять ситуацию. Если я действительно поправляюсь, лишний день в больнице мне не повредит. Поверь, дорога меня только утомит.
Виктор вышел из ее палаты и с ненавистью посмотрел на неподвижную фигуру у окна в коридоре. Не хватало еще видеть соперника в чокнутом подонке.
Театр заказал огромный торт с большой розой из желтого крема и надписью: «Прекраснейшей». Виктор с сыном купили двойку, телевизор и видеомагнитофон, подобрали диски с ее любимыми и совсем новыми фильмами. Тамара обошла кучу магазинов, пока не нашла мягкие пушистые комнатные тапочки бледно-сиреневого цвета, нитку бус из аметиста. И целую ночь вышивала на тапочках красивый узор из бусинок. Дина купила в дорогом бутике роскошный гарнитур из тончайшего золотистого шелка: ночную рубашку и пеньюар. А в коробочку из белого сафьяна положила рубиновое сердечко на тонкой золотой цепочке.
Женщины приехали пораньше, привезли продукты и домашнюю посуду.
Разложили яства в тарелочки и вазы, водрузили торт на поднос. Тамара и Дина вручили свои подарки до торжества, чтобы Алиса все надела. Дина уложила чудесные рыжие волосы актрисы короной. Помогла ей переодеться, застегнула цепочку на шее. И они с Тамарой застыли в восхищении. Так хороша была Алиса. Особую утонченность ее красоте придавали тени под глазами, тонкие нити скорбных морщинок. Золотистый шелк осветлил снизу нежный овал лица, оттенил роскошный бархат глаз. Яркие волосы с серебряными нитями спорили богатством оттенка с рубином.
— Алиса, — сказала Дина, — нет никого лучше тебя. И быть не может.
Мужчины внесли в комнату стол, стулья из холла. Когда разлили вино, появился Сергей с огромным, завернутым в бумагу предметом. Он содрал бумагу, и присутствующие дружно ахнули. Это был большой, на полстены, портрет Алисы в темно-красном костюме. Снимок был не тот, что опубликовали в журнале. На этом портрете глаза Алисы светились нежностью, теплом, и вся она казалась идеалом женственности.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
