Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
– В чем же выражаются эти его качества? – спросил коннетабль.
– Во-первых, Междуречный лес с некоторых пор непроницаем для магии. Я потерял много хороших воинов, ведя разведку обычным способом. Никакие заклятья не действуют, Наблюдатели видят лишь серое облако над лесом.
– Это неудивительно. Карта в зале Тысячи Отражений тоже стала бесполезной, – сказал Стил. – Вероятно, когда такое огромное количество тварей собирается вместе, возникает нечто вроде полосы отчуждения, защитного барьера, который умерщвляет заклятия и застит глаза Наблюдателям. Если эары выйдут из леса на поле, то и барьер, скорее всего, сместится туда же.
– Ты прав, герцог Александр. Три дня назад пятнадцать тысяч тварей вышли на поле возле селения Энфи, построились в колонны и пошли на нас, то есть к Флеру. Так вот, наш лучший маг, мэтр Ризье, дважды терял сознание, пока там, – рука маркграфа в латной перчатке указала в небо, – парил его Наблюдатель. Потом Ризье сказал мне, что лишь огромным усилием удалось ему увидеть сверху ясную картину местности. Все расплывалось, как в подзорной трубе, в которую налили воды между стекол. Я думаю, господа, что если бы эаров было тысяч тридцать, то даже ты, Великий имперский арбитр, не смог бы применить магию.
Коннетабль задумался на секунду и спросил:
– Скажи мне, маркграф Улрих, эарская армия способна, по-твоему, на действия, согласованные по всем правилам военной науки?
– Я со страхом думаю, что да, – ответил германец. – Те полки эаров, что атаковали нас, идеально держали строй. Места убитых моментально заполняли твари из задних рядов, а когда моя кавалерия из рыцарей Тюрингии совершила обходной маневр и ударила по правому флангу эаров, тот оказался усилен. Помяните мои слова, господа, но и у эаров имеются собственные маги, способные озирать поля битв с высоты, неизвестно только, каким способом. Есть у эаров и неплохие полководцы.
– То же, что и ты, говорят немногие спасшиеся из числа латников погибшего корпуса лорда Корнуолла, – сэр Томас тяжко вздохнул. – Сколько тварей, по-твоему, насчитывает эарская армия, маркграф?
– Не меньше двухсот тысяч. Точно сказать трудно, до последнего времени вся эта армия была разбросана мелкими отрядами по огромному Междуречному лесу. Вы знаете, как тот лес огромен. Граф Карл Нормандский когда-то охотился там, посреди леса стоит его Охотничий замок…
Некоторое время все ехали молча. Стил вспомнил, как страшны были несколько десятков боевых эаров на абордажной площадке галеры. Если бы не артиллерия, выкосившая большинство из них и наглядно показавшая людям, что тварей можно бить и побеждать, то… Великий имперский арбитр тряхнул головой, отогнал дурные мысли. Стил представил себе, как может выглядеть двухсоттысячная армия чудовищ, поставил себя на место молодого воина, для которого это сражение, возможно, будет первым, и невольно содрогнулся. Надо подготовить людей, чтобы страх не хватал холодными клещами за душу и сердце, чтобы надежда всегда витала над полками, чтобы самый желторотый мальчишка-солдат знал: нелюдь смертна, уязвима и побеждаема!
Вновь заговорил Улрих фон Виен:
– У меня вот здесь, у Флера, и на том берегу реки Орн всего пятьдесят тысяч воинов да еще двадцать в составе отрядов патрулируют рубеж. Я молю Бога, чтобы он дал нам хотя бы двое суток. Тогда имперская армия успеет полностью развернуться на равнине и укрепить позиции. Иначе… Иначе нас сомнут и раздавят! Хотя бы двое суток… Дай Бог!
…По тракту скакали в разных направлениях всадники, шли пехотинцы, изредка попадались мирные горожане и крестьяне. На полях возвышались сотни временных жилищ военного лагеря. Военачальники жили в шатровых палатках, украшенных гербами и флагами владельца. Солдаты ютились в палатках поплоше, в шалашах, землянках и прочих сооружениях, созданных фантазией и крепкими мозолистыми руками служивого люда, хитрого на всякие выдумки.
До появления в этом мире эаров Флер насчитывал почти семь тысяч жителей.
Сейчас, за счет стоявших войск, население многократно возросло, однако коренных горожан осталось не более пятиста. Городские дома превратились в казармы и госпитали для больных и раненых. Проезжая по улицам, Стил видел множество увечных солдат, опиравшихся на палки и костыли, на плечи товарищей, сидевших на скамьях подле госпитальных домов – домов страданий. То были следы недавней битвы, надломленные горячим ветром войны стволы из людского леса армии.
Ставка полководцев войска Западных земель находилась в бывшей городской ратуше. Хотя, почему же в бывшей? Великий имперский арбитр с удивлением увидел скромную, в три старенькие, но ярко и любовно украшенные повозки – свадебную процессию. Жених с невестой в белоснежном платье, делавшем ее похожей на гибкую и статную лебёдушку, провожаемые завистливыми взглядами латников, зашли в ратушу. Там их ждал уцелевший старичок-чиновник с пухлой книгой городских актов…
Чернила высыхают на строках записи о свадьбе, книга бесстрастно фиксирует человеческое счастье. Река жизни города Флер уменьшилась до ручья, но не пересохла.
…Девять часов вечера. Переродившийся и сгинувший флерский бургомистр никогда не смог бы в своей человеческой жизни представить, что в большом зале ратуши когда-нибудь соберутся первые лица Империи, а самые умелые кудесники зажгут в помещении яркие магические сферы, осветившие все его уголки. Сегодня был вечер большого военного совета – могло статься, что и последнего совета навсегда. На совете том присутствовало около трехсот человек: император, Великий имперский арбитр, коннетабль, короли, князья, герцоги и графы, генералы и капитаны – всех не перечесть. Караулы и сторожевые заставы были усилены; вдруг всезнающему королю эаров захочется нанести неожиданный удар по городу, воспользоваться шансом срубить всю верхушку государства. Конечно, подобное маловероятно, нет поблизости потребного для набега числа тварей, но кто знает, что может придумать нелюдь? А береженого Бог бережет, так говорят в Московии, да и во множестве иных земель есть такие же по смыслу пословицы.
Во всю стену развернута гигантская карта. Держит речь, открывая совет, гелиарх, льется звучный голос владыки, откликаются эхом стены ратуши.
– Я вижу в этом зале могущественнейших людей моей Империи – блестящих полководцев, верных гелиарху и государству нашему. Вы привели в оплот страшного врага рода людского войска, проделали трудный и опасный путь. Мы пришли, главные силы нелюдей-эаров перед нами, и, быть может, уже завтра решится судьба империи и каждого из вас!
Император говорил, а льющийся с потолка и стен яркий голубой свет падал на суровые сосредоточенные лица, сверкал в зубцах королевских и герцогских корон, переливался на драгоценном шитье богатых одеяний, играл на поверхности полированных доспехов. Прозвучали завершающие слова Торренса Первого:
– Пусть, что бы ни случилось, руки ваши всегда будут твердыми, как нерушимый гранит, а разум остер, холоден и гибок, подобно лучшему клинку булатной стали. И да помогут всем нам Всевышний и его Вселенская Истина!
После гелиарха поднялся с места коннетабль. Слова сэра Томаса лаконичны, голос жесток, в нем слышатся железные ноты. Коннетабль указывает на карту наконечником тяжелого рыцарского копья с такой легкостью, будто в руках у него сухая и тонкая сосновая рейка.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
