Я часто думаю о том, как много всего не хватает в ее новом доме. Хочу все это купить и просто подарить, для того, чтобы ей было комфортнее. Но потом останавливаю себя, не хочу, чтобы она чувствовала, будто я ее покупаю.
Можно долго разглагольствовать о том, что случилось между нами, о сумасшедшем влечении, но это не изменит того факта, что я, взрослый мужик, трахнул чужую женщину, зная, что она замужем. Если не брать в расчет то, что все мы достойны счастья. И я, и Лиза и даже отбитый боксер с неумолимой тягой к насилию. Не было у него настоящей жены, был брак, в который его супруга вступила под гнетом благодарности. Осуждать легче всего, но если пораскинуть мозгами. Выходит, не так уж и хорошо все у них складывалось.
А я привык спасать людей, брать за них ответственность, контролировать ситуацию до тех пор, пока она не станет безопасной. И, чем больше совершает поступков Евгений — боксер, тем очевиднее, что Лизе такой муж не нужен. Он нашел бы еще сотни причин, чтобы сделать ей больно. Потому что выбить ответные эмоции силой невозможно. В тот вечер он испугал ее, очень сильно, она замкнулась, и из веселой и открытой стала нервной и дерганной. Губы дрожали, а глаза от рыданий покраснели настолько, что даже цвет поменялся. Сколько слез она из-за него выплакала? Сколько тряслась и всхлипывала? Этот страх, о котором она говорила, я его ощущал, видел своими глазами, он меня выворачивал наизнанку и до сих пор выворачивает. Лиза, которую я встретил, гнезда осиные руками снимала, а теперь вот сникла, будто мокрая салфетка.
И она потеряет веру в нас, я в этом уверен. Даже в то, что у нас есть. Чем больше он будет наскакивать, нападать и лапать своими грязными руками, тем чаще Лиза станет думать о том, что ей такие отношения не подходят. К Жене я испытываю жалость. А еще мне очень не нравится приклеившийся к Лизе статус моей любовницы. Это ущемляет ее, я чувствую.
Скучаю по ней. Мы бываем рядом почти каждый вечер, но мы не занимаемся сексом, потому что Лиза все еще выглядит опустошённой. А настаивать — это последнее, что я имею сейчас право делать. Но мне чертовски ее не хватает. И она мне сниться, голодная, горячая и ненасытная. И в этих снах в глазах у Лизы такая страсть, что оглушает меня, лишая разума. Такая, что я идиотом становлюсь, как на автостоянке ночного клуба. Но сейчас все иначе… Все разрушено и исковеркано. Не нравится она мне такой испуганной и несчастной. Но ее близость все равно действует опьяняющее. Чувствую запах ее кожи, волос и хочется услышать ее жаркое дыхание, как и прежде. Ее присутствие делает меня сексуально зависимым. Но я сдерживаю себя, ради нее. Она ведь не просто развлечение. Она…
В моем кармане звонит телефон, а в волосах роются детские ручонки. Глубоко задумавшись о наших с Лизой отношениях, я даже не заметил, что происходит вокруг. Две маленькие девочки пытаются сделать из меня индейца, вкручивая в волосы куриные кости, оставшиеся после ужина, а рыжий парень свалил все снаряжение в ведро и зачем-то закапывает его посреди поляны, причем металлической ложкой, явно заимствованной из столовой.
— Кириллов, — жёстко отвечаю на звонок, прочищая горло, забыв глянуть, кто конкретно мне звонит.
— Олег Борисович, — захлебываясь, то ли от радости, то ли от горя, тараторит Любовь Викторовна. — Эти динамика! Положительная динамика! Вика повернула голову, — Любовь Викторовна плачет, — может те лекарства дорогие, а может еще что. Или тот цент реабилитационный. Что-то помогло, Олег! Я вышла с кухни, а она моргает и смотрит прямо на меня. Приезжайте скорее. Это чудо. Просто чудо!!!
Глава 34
Олег
— Олег Борисович, поймите меня правильно, — идет рядом со мной заведующий отделением, врач-реабилитолог первой квалификационной категории, Наталья. — Мы работаем на результат, который замеряем и демонстрируем в цифрах. Процедуры, тренажеры, оборудование, специалисты — это лишь инструмент для достижения цели. А главная наша и ваша цель — это восстановление конкретных утраченных функций организма — способность ходить, разговаривать, обслуживать себя и даже работать.
Я вздыхаю. В этот реабилитационный центр я кладу Вику не в первый раз. Это приличные деньги, но результат появился впервые. Что я испытываю? Смятение. Потратив кучу времени, сил и средств на то, чтобы ей стало хоть немного лучше, я впадаю в паническую растерянность и тревогу. А вдруг это временно?
Наталья поправляет очки. Мы идем по тропинке среди сосновых деревьев. Воздух здесь очень чистый. Пациентов и их родственников принимает в свои прохладные объятия просто сказочный, густой и высокий сосновый бор.
— Несмотря на все достижения современной науки, человеческий мозг остается самым загадочным объектом, Олег Борисович. Я не могу вам обещать, что сейчас Виктория начнет цитировать классиков, но изменения в лучшую сторону мы, безусловно, имеем. Наша задача сейчас закрепить их и развить, как можно лучше.
— Благодарю Вас, — пожимаю я доктору руку.
Она улыбается и уходит, а я спускаюсь вниз, где возле искусственного пруда с утками, на лавочке сидит Анна Михайловна и Вика. Моя жена крутит головой, будто изучая происходящее. А заметно повеселевшая мать кидает крошки плывущим по воде птицам.
Это странно, я столько раз представлял, как ей станет лучше. Я рад! Я мечтаю, чтобы она стала прежней, но почему-то нахожусь в растерянности.
— Олег Борисович, — кричит один из моих «шпионов», когда я, не доходя до жены и тещи, подношу к уху трубку, — Лиза дома, заходила в магазин, купила две сетки продуктов. Я могу уже идти?
— Да, конечно, — прочищаю горло.
— Никто с ней не разговаривал.
— Понятно.
Сжимаю смартфон в руке, когда приходит оповещение, что абонент наконец-то доступен в сети. Первое мгновение я инстинктивно тычу в список контактов, но потом понимаю насколько это неуместно и прячу смартфон в карман. Физически она в безопасности, но мне необходимо узнать, почему она так долго держала себя вне зоны доступа. Вдруг решила, что между нами все? Тогда пусть скажет это вслух. Поднимаю глаза и вижу тёщу, которая внимательно следит за моими манипуляциями с телефоном.
Сажусь между тещей и Викой, жена поворачивается ко мне, я улыбаюсь ей, а она, никак не реагируя, отворачивается и снова смотрит на воду.
— Не помню, когда в последний раз дышала настолько свободно, — начинает разговор Анна Михайловна, зажмурившись, наслаждаясь вечерними лучами теплого летнего солнца.
— Да, здесь чудесный воздух, — медленно киваю, соглашаясь.
Беру с дорожки ветку сосны, гну ее пополам, начинаю крутить в руках. Она источает приятный кисло-сладкий аромат хвои.
— Врач сказала, что прорыв очень существенный.
— Это замечательно, — улыбается, не открывая глаз, Анна Михайловна, — мы столько лет этого ждали, что даже не верится.
Снова смотрю на Вику и глажу ее ладонь, спокойно лежащую на коленях жены. Возвращаюсь к своей ветке, которая легко гнется в моих пальцах, по ней ползут несколько муравьев.
