– Ну, их к лешему, эти капли. Ты даже не представляешь, как я рад, что остался жив и снова тебя вижу, – протянул он руку к Матильде.
– Лежи, лежи! Доктор прописал тебе полный покой. Даже не думай об этом! В таком-то состоянии…
Глызин смутился:
– Да я не собирался… Куда уж мне сейчас!. Я просто хотел лишь дотронуться до тебя… Знаешь, там, в том разбойничьем доме, я много чего передумал…
Матильда внутренне напряглась.
– Поделись со мной, если хочешь. Тебе станет легче.
– Нет, не станет. Слишком уж много грехов на мне… Вот поправлюсь – денег детскому приюту пожертвую…
– Не всякий грех можно искупить деньгами, – возразила баронесса.
Однако Василий ничего уже не слышал: устав от потрясений последних дней, он заснул на полуслове.
Матильда потихоньку вышла из комнаты и направилась в будуар. Уже вечерело. Женщина взяла подсвечник и посветила им в окно.
Вскоре в будуар вошёл барон фон Нагель. Матильда бросилась к нему на шею.
– Мне страшно, Серж, – призналась она.
– Не волнуйся, завтра уже уедем.
– Ты всё подготовил? – спросила женщина.
– Да. Вот новые паспорта, – извлёк барон из кармана документы. – Взгляни…
Баронесса развернула один из них и прочитала:
– Виконтесса Шарлотта де Оверн, год рождения – 1801-й… Хорошо… Признаться, мне всё равно, под каким именем пересекать границу.
– А ты не хочешь посмотреть мой паспорт? – поинтересовался фон Нагель.
Матильда открыла паспорт барона:
– Виконт Филипп де Оверн, год рождения – 1798-й… Выходит, мы теперь – супружеская пара?!
– Конечно, дорогая! Так, я думаю, мы вызовем меньше подозрений.
– Серж, я должна сказать тебе… – робко начала Матильда.
Барон напрягся:
– Что случилось?
– Глызин здесь, в доме. Спит в комнате для гостей. Какой-то крестьянин привёз его, всего избитого, на телеге. Отвратительное было, поверь, зрелище…
– Я убью его! – гневно воскликнул барон.
– Не горячись, Серж! Купец нам ещё пригодится.
– Для чего? – спросил в недоумении фон Нагель.
– Поверь, Серж, нам следует его отпустить. Он ведь подозревает жену и брата, вот пусть и ищет своих мучителей. Завтра же отправлю его своим экипажем в Москву.
…Увы, на следующий день Василий вообще не смог подняться с постели: всё тело ныло, ноги не слушались, колени распухли, голова раскалывалась от боли.
Разумеется, это несколько спутало планы будущих виконтессы и виконта де Оверн, но рассудительная Матильда приняла решение не покидать Измайлово, покуда купец не встанет на ноги и не уедет в Москву: зачем привлекать излишнее внимание к их с Сержем поспешному бегству?
Глава 13
Жизнь в доме купца Глызина шла своим чередом. Анастасия Николаевна нещадно гоняла прислугу, разъезжала по модным магазинам и навещала модистку; мадемуазель Амалия бегала на свидания к возлюбленному своему Петру Тимофеевичу Артамонову; Полина исправно музицировала, изучала разные науки и каталась на пони; Илья Иванович по-прежнему проводил большую часть своего времени в конторе.
Сегодня во время завтрака Анастасия Николаевна вскользь поинтересовалась у горничной:
– Прасковья, а что Василий Иванович – дома ещё или в контору уже отбыл?
Горничная растерялась.
– Так это… М-м-м… Барыня, так Василий Иванович и не появлялись ещё…
Анастасия встрепенулась:
– Что значит – «не появлялись»? Что ты имеешь в виду?
– Ну, как позавчерась ещё уехать изволили, так больше и не появлялись, – пояснила Прасковья.
– Всё, хватит болтать! Сама разберусь. Ступай, делами лучше займись! – прикрикнула Анастасия Николаевна на горничную.
Прасковья вздохнула, но не уходила – топталась на месте.
– Чего ещё? – вскинулась на неё хозяйка.
– Барыня, так это… Амалия-то вчерась вечером опять к полюбовнику бегала…
– Ну и что? – грубо оборвала горничную купчиха.
Прасковья набралась смелости и продолжила:
– Только сдаётся мне, барыня, что бегает она вовсе не к Артамонову…
Анастасия гневно свела брови к переносице:
– Та-а-ак… И откуда знаешь про купца Артамонова? Отвечай!
– Барыня, да вы не серчайте! Просто надысь, когда вы Амалию за волосы трепали, уж больно громкий разговор меж вами вышел, – призналась Прасковья.
– Ага, а вся прислуга, значит, стояла под дверями и исправно подслушивала?
– Нет, нет, что вы, барыня! – с жаром заверила горничная. – Без умыслу так получилося…
– Получилося!!! – передразнила Анастасия горничную. – Ну и к кому, по-твоему, гувернантка бегает?
Прасковья потупила взор:
– К барину нашему, думаю, к Василию Ивановичу. Вон ведь и его вчерась вечером не было…
Анастасию словно змея ужалила. Она резво вскочила со стула и заметалась по гостиной:
– Ишь, волю себе взяли! Каждый своё суждение имеет! Вон отсюда! На кухне твоё место!
Горничная нехотя удалилась.
Хозяйка усилием воли взяла себя в руки: «Не понимаю! Ничего не понимаю! Кто лжёт? Василий? Амалия? Или оба?» Купчиха решительно направилась в комнату дочери.
Мадемуазель Амалия занималась с Полиной арифметикой, когда дверь распахнулась и на пороге возникла Анастасия Николаевна.
– Амалия, выйди ко мне! – властно приказала купчиха, не желая выяснять отношения с гувернанткой при дочери.
– Что угодно, сударыня? – Амалия, улыбаясь, вышла в коридор и взглянула на хозяйку честно и открыто.
Анастасия Николаевна смутилась.
– Ты окончательно решила покинуть наш дом, Амалия? – спросила она неожиданно для себя.
– Да, сударыня. Хотя я и успела очень привязаться к Полин…
Хозяйка почувствовала себя неловко.
– Я начала поиски новой гувернантки. Просто тебе, Амалия, придётся немного подождать.
– О, ничего страшного, сударыня! Вы не волнуйтесь, я подожду.
* * *
Василий не появлялся дома два дня кряду. Анастасия чувствовала себя уязвлённой: супруг и раньше, правда, позволял себе изредка не ночевать дома, но чтобы исчезнуть сразу на двое суток?! Это было уже слишком! Сердце купчихи отчего-то тревожно сжалось…
«Неужели Илья всё-таки осуществил то, о чём мы с ним сговаривались? Боже мой! – женщина обхватила голову руками. – Что ж мы наделали? Что я теперь скажу жандармам? Вдруг они меня заподозрят?»
