Маме, наконец, удалось оторвать меня от Виктора, и она намеренно встала между нами.
— Да что с тобой! — нервозная атмосфера передалась и мне, заставив сильно нервничать. — Виктор Разумовский обычный человек. И если между вами когда-то пробежала черная кошка, это не повод вмешиваться в наши отношения.
— Какие отношения, милая, — мама поморщилась, словно лимон проглотила. — Между вами не может быть ничего общего, потому что он…, - она запнулась. Выровняв дыхание и успокоившись, мама продолжила. — Убийца твоего отца, — выпалила она.
Я не знала, что ответить. Это было страшное обвинение и что странно, Виктор не спешил его опровергнуть.
— Вик, о чем она говорит? — прохрипела я, чувствуя, как ком в горле не дает мне нормально говорить.
Но Разумовский молчал, словно в рот воды набрал, зато вместо него ответила мама.
— Я бы расценила молчание, как признак стыда, но у таких людей нет ни стыда, ни совести. Как у вас только хватило наглости сюда заявиться! Вначале отняли у меня мужа, а теперь за дочь принялись. Признайтесь, это был ваш план окончательно разрушить мою жизнь?
План, смерть папы, обвинения матери, все слилось в одно сплошное пятно непередаваемого ужаса. Я не знала, как реагировать на слова мамы и не понимала, почему Виктор их терпит. Мне казалось, стоит Вику заговорить, как все обвинения рассыплются подобно карточному домику.
Зато мама была на коне.
— Что, права глаза колет? — съехидничала она.
— Галина Сергеевна, — наконец Виктор заговорил. Удивительно, но он знал, как зовут мою маму. — Я не знал, что Арина ваша дочь.
Он посмотрел на меня долгим умоляющим взглядом, полным невыносимого страдания.
— Как Виктор оказался замешан в смерти моего отца? — меня уже откровенно трясло от нервного перенапряжения.
— Не стоит тебе это знать. Пойдем домой! — мама потянула меня за руку, но я вырвалась.
— Или ты мне говоришь здесь и сейчас всю правду, или я уеду с Виктором и правду расскажет он, — пригрозила я, понимая, что обычные уговоры на маму не подействуют.
Хорошо хоть на улице народу не было и наш разговор на повышенных тонах не привлекал внимания.
— Виктор Васильевич выпустил на линию машину, которая и врезалась в машину твоего отца, — нехотя ответила мама и снова потянула меня к дому. Пришлось повторить, что я никуда не пойду и потребовать объяснений у Разумовского.
— Расскажешь мне всю правду? — я посмотрела на бледное лицо Виктора.
— Конечно, — он кивнул.
— Тогда я поеду с ним и все выясню, — попыталась уговорить маму, но номер оказалась бесполезным. Она была решительно против, чтобы я осталась с Разумовским хоть на минуту. — Извини, но мне нужно все выяснить, — я коснулась поцелуем ее холодной щеки. — Я на связи. Можешь звонить в любое время.
Мой твердый тон и решимость сделали свое дело. Мама нехотя, но меня отпустила. В машине Виктора было прохладно, и он включил кондиционер. Я видела, как дрожали его руки, когда он включил передачу и взялся за руль, но не спешила с расспросами. Нам требовалось время, чтобы переварить услышанное.
Несмотря на волнение, Разумовский вел машину уверенно и уже через несколько минут кашлянул и спросил:
— Что именно ты хочешь узнать?
— Все.
Я сняла шапку и волосы рассыпались по плечам Виктор с любовью во взгляде посмотрел на мои волосы, а потом сжал губы и отвернулся. Готова была поклясться, что он глубоко сожалеет, что так вышло с моим отцом, но не спешила делать поспешных выводов. Подожду его объяснений, а уж потом решу, как дальше жить.
— Твоя мать права, — глухо произнес Виктор. — Я виноват, что выпустил на линию неисправную машину с нетрезвым водителем. Обычно этим занимался Марк, но в то время он был увлечен очередной подружкой, и проверка машин легла на мои плечи. Всегда считал это пустой формальностью, потому что был уверен в каждом своем водителе. И как оказалось напрасно. Неисправная техника с балбесом за рулем привела к трагедии, о которой я узнал спустя полчаса после аварии. Я сразу же выехал на место, но было уже поздно. Твой отец погиб на месте, водители двух других машин получили сильные повреждения.
Разумовский тяжело вздохнул и отвел взгляд.
Представила, каково ему было оказаться на месте трагедии и столько лет чувствовать себя виноватым. Но безумно жалко пострадавших, а особенно себя и мамочку, горько оплакивающим нашего папу.
— Потом был суд, — продолжил Виктор.
А вот это интересно. О суде я ничего не знала. Непонятно, почему мама скрыла от меня такое важное событие?
— Я, конечно, понимал, что никакие деньги мира не компенсируют потерю человека, но я в полном объеме удовлетворил иск Галины Сергеевны.
— А водитель КАМАЗа? — прохрипела я, смахнув со щеки слезинку. Сама не заметила, как расплакалась.
— Он был признан виновным и несколько лет находился в тюрьме. Сейчас он уже освободился и уехал. О дальнейшей его судьбе мне неизвестно.
Вот какая цена человеческой жизни. Денежная компенсация и несколько лет тюрьмы, а что мама горюет по отцу и каждую ночь тихо плачет в подушку никого не волнует.
— Мама так и не смогла оправиться после трагедии, — прошептала я, чувствуя, как в душе поднимается волна жгучей ненависти.
— Я представляю, — Разумовский и не пытался спорить.
Когда мы приехали домой, Виктор не стал меня задерживать разговорами. Поднявшись в нашу теперь общую комнату, я кинула рюкзак на пол, и сама опустилась рядом. Груз забот разом навалился на плечи, и я дала волю слезам. Боль от потери уже притупилась, но события последнего дня всколыхнули воспоминания.
Виктор не заходил, но я слышала за дверью его шаги. Потом они стихли — Разумовский спустился в кабинет.
До вечера я размышляла о нашем будущем, таком туманном сейчас. Честно говоря, я не знала, смогу ли я быть с Виктором. Хочу ли я с ним быть.
Ясное дело, мама ни за что не согласится на такого зятя. А сколько я выдержу конфронтацию? Месяц, год? Потом все равно потянусь к маме и тогда конфликтов будет не избежать.
Как в тумане я взяла телефон и набрала Славу. Сейчас бывший жених был единственным, с кем я могла поговорить по душам.
— Привет, — Слава ответил сразу.
— Привет.
— Что-то случилось? — Слава сразу уловил кислые нотки в моем голосе.
— Можешь приехать? — попросила я, не желая вдаваться в объяснения по телефону.
— Конечно. Ты еще дома у отца?
Я кивнула, поздно понимая, что Слава меня не видит.
— Дома, — вздохнула я.
— Жди в течении часа, — пообещал он и отключился.
Через сорок минут я спустилась вниз и столкнулась с встревоженным Виктором. На часах девятый час, за окном непроглядная темень.
