Вздрагиваю. Каждое слово жалит в самое сердце. Он подносит мою руку к губам.
— Я уже и не надеялся на счастье. А потом появилась ты…
Он замолкает. Тишина, похожая на каменную плиту, давит на грудь. Не знаю, что сказать, но что-то же нужно.
— Ты любил её, да?
У-у-у-у, дура! Нашла, что спросить. Ругаю себя на чем свет стоит и мысленно прошу, чтобы он промолчал. Боюсь, что его ответ сделает больно.
— Не знаю. — Вдох застревает внутри. — Но сейчас я, определенно, чувствую что-то намного сильнее.
Он поворачивает голову. Ловлю его прожигающий взгляд на себе. Мне кажется, или он полностью протрезвел?
— Ты не пьяный, да?
Гаврилов хмыкает. Притягивает меня вплотную, чуть не прикасается носом.
— Ну, если только совсем немного.
— Ах ты…
Возмущение затапливает меня с головой.
— Зачем ты прикинулся, Гаврилов?
— Кто сказал, что я прикинулся? Я просто быстро трезвею, и все.
Возмущенное фыркаю и предпринимаю попытку отвернуться, но оказываюсь подмятой под сильное тело. Ярослав зависает надо мной, удерживает свой вес на руках, чтобы не давить на живот. Но от этого он не становится менее хищным.
— Не злись, солнце. Я правда не обманывал. И твой отец меня прилично накачал и взял чуть ли не расписку о том, что его внуки родятся в браке.
Кашляю.
— Он, что сделал?
— Именно. Давай спи…
— Подожди, Яр. Какой спи? Ты что? Какого черта вы это решили без меня?
— Я полностью разделяю мнение твоего отца. Непорядок рожать вне брака.
— Ты знаешь, если ты тут делаешь мне предложение, то фигово у тебя выходит.
— Неа, не делаю. Спокойной ночи.
Зараза! Внутри лопается раздражение, но я быстро остываю. Стоит только прикоснуться к твердой груди Гаврилова, как все негодование будто ветром сдувает. Вот умеет же, гаденыш!
И снова начинается течение дней. Мы становимся ближе, и мне уже начинает казаться, что я влюбляюсь в отца своих детей. Вижу прекрасно, как его изматывает работа, и стараюсь как можно больше упростить его жизнь. Хотя, кажется, наоборот, только все порчу. Он постоянно дарит мне свое внимание. Я купаюсь в нем. И мне это безумно нравится. Я таю в этом коконе заботы и ласки. И боюсь, что это прекратится. После ночного разговора речи о предложении или о нашем браке не поднимается, и я могу вздохнуть. Не уверена, что готова сейчас выйти замуж за Ярослава.
Собираюсь на очередной прием. Сегодня уж точно узнаю, кто у нас родится. Предвкушаю и от нетерпения грызу ноготь. Хотя, казалось, избавилась от этой привычки.
— Солнце, привет, я сейчас за тобой выезжаю, ты собираешься?
— Яр, не стоит. Я с ребятами доеду. Для чего туда-сюда мотаться?
— Уверена? Мне несложно.
— Уверена. Все хорошо. До встречи.
— Давай, буду ждать.
Делаю последние штрихи. Собираю волосы в высокий хвост, надеваю солнечные очки, потому как, стоит оказаться на солнце, глаза начинают слезиться.
— Ульяна Александровна.
Петр уже привык звать меня по имени, а вот Влад ещё нет. Усиленно сопротивляется, сколько бы я ни просила.
Подъезжаем к больнице. Бросаю взгляд на часы, вижу, что еще слишком рано. Решаю подождать внутри. Там хоть кондиционер, полегче. Петр неотступно следует за мной. Сажусь напротив кабинета УЗИ, сердце трепыхается в груди. В животе без остановки порхают бабочки. Неожиданная волна радости поднимается из самой глубины души. Сегодня я все узнаю.
— Ульяна Александровна, хорошо, что вы раньше приехали. Проходите, мне сегодня срочно нужно уехать за город. Выхвали в районную поликлинику. Я иногда помогаю им, вот переживала, что придется перенести ваш прием. Пойдемте.
— А…
Не успеваю возразить, только кидаю взгляд через плечо на вход, но снова понимаю, что Гаврилов прохлопает этот прием. Однако уже не по своей вине.
— Так, — уже привычным движением врач проводит датчиком, — один плод в порядке, второй тоже. Сердцебиение в норме. Замеры я распечатаю, потом врач посмотрит, но отклонений никаких. Развитие согласно сроку. Поздравляю, у вас две девочки.
Я даже не успеваю возразить, но уже поздно. А сейчас все мои мысли заняла новость, что у меня будет две принцессы. Маленькие доченьки. Губы растягиваются в счастливой улыбке. Закусываю губу от переполняющих эмоций. Внутри все распирает от счастья, и я просто боюсь лопнуть от всего этого.
— Спасибо.
Выхожу, и телефон оповещает о сообщении. Открываю, не проверяя абонента, и застываю в коридоре, прочитав: «Я знаю твой грязный секрет, любимая!»
Глава 25
Ярослав
Хоть я и позволяю себе расслабиться немного во время знакомства с родителями Ульяны и ни разу не кривлю душой, когда заявляю, что папа у Ульяны мировой мужик, следующий день начинается по накатанной. Подъем, душ, сборы, целую ещё спящую Ульянку и плетусь на улицу, чтобы уехать на работу.
Брови ползут на лоб при виде уже собранного Александра Борисовича.
— Доброе утро, зятек.
Пожимает руку, а я пока осмысливаю его обращение. И вспоминаю, что ляпнул Ульяне по поводу брака. Сдерживаюсь, чтобы не долбануться головой об стену.
— Доброе утро, Александр Борисович. А вы что, уже на чемоданах?
— Так сейчас Иринка выйдет, и ехать надо. Некогда мне на природах отдыхать.
Я уж не вдаюсь в подробности, чем же он так занят, что нужно ехать в город.
— Я думал, хоть день проведете с Ульяной.
— Нет, ей тут неплохо. Я убедился, наконец, с тобой познакомился лично. Не ожидал, конечно, что у дочери будет депутат, ещё и тот, кого я поддерживал всегда.
Александр Борисович задумчиво трет затылок. Сверлит меня взглядом. Сканирует. Я кожей ощущаю, как он изучает меня и кивает чему-то.
— Ой, — на крыльцо выбегает Ирина Михайловна, — Ярослав, доброе утро.
— Доброе, Ирина Михайловна. Так что, вас подвезти?
— Да уж будь добр. Поехали, Иринка.
Я бросаю взгляд на окна нашей комнаты и с тоской в сердце выворачиваю с территории. Каждый раз уезжаю — и сердце будто на части рвется. Одну часть неизменно оставляю здесь, с Ульяной. И молюсь только о том, чтобы она меня не растоптала. Слишком сильная власть у неё надо мной. И только мне решать: сопротивляться или сдаться на милость.
— Ярослав, как бы я тебя ни уважал, но дочь у меня одна, — вырывает меня из задумчивости отец Ульяны, — и ни дай тебе Бог…
— Саша.
