Дома никого не было, квартира оказалась пустой, почти девять вечера, а все ещё на работе. Настя кинула сумку и рюкзак посередине своей комнаты и упала на кровать, борясь с желанием заплакать. Всё пошло наперекосяк. К непроходящему стыду примешивалась злость на Ника, ревность к неведомой Аллочке, жгучее ощущение потери, нежелание с ней смириться. Она влюбилась в Ника — это была правда. Понимание, что он играл с ней, тешил своё уязвлённое когда-то самолюбие, отдавался воспоминаниям и иллюзиям, наконец, попросту врал ей, больно ранило, заставляло внутренне сжиматься.
Наверное, существовал мизерный шанс, что Влад наговорил сгоряча, а Надя не договорила всю правду или не знает её, только Анастасии Веселовой не двенадцать лет, чтобы верить в несбыточное. Она отлично знала цену мужским обещаниям и словам.
Переодевшись, вспомнив, что не помешало бы поесть — в самолёте еда была откровенно дрянная, а в Москве девушка перекусить не успела, — она выбралась на кухню и с удивлением услышала шум воды в ванной. Кто-то пришёл, а Настя, погружённая в свои мысли, не заметила.
В прихожей висела джинсовая куртка и валялись слипоны. Стёпочка. Настя поморщилась. Стёпочка давно не вызывал в ней страха, да и отвращения тоже, но и сестринской любви она не ощущала. Он был посторонним человеком, почему-то имеющим ключи от квартиры, где жила Анастасия Веселова.
На кухонном столе валялся телефон, Настя скосила взгляд на дорогую модель и тут же забыла о нём, доставая тарелку салата, решая про себя, хочет ли она рыбу или всё-таки запечённую телятину. Телефон залился трелью, девушка глянула на высветившееся имя «Эдик-Санчасть».
«Эдик-Санчасть» звонил четыре раза подряд, а потом, когда Настя уселась за стол, не дожидаясь Стёпочки — захочет, сам поест, — пришло сообщение, загоревшееся капслуком на экране. «Эдик-Санчасть» писал: «Спасибо за лучший в моей жизни оргазм». Настя едва не подавилась, еле сдерживая смех. Злая ирония! Сын Александра Веселова, гомофоба и неверного мужа, оказался геем. Наверное, для него это будет огромным ударом, как и для Вилены, как бы ни играло общество в толерантность, маленькие городки не были готовы к подобным отношениям.
— О, дочь, не видел тебя, когда приехала? — появившийся в кухне отец вызвал неподдельное удивление у Насти.
— Час назад… — Настя всё ещё пыталась сопоставить появление отца, молодёжные слипоны в прихожей и сообщения от «Эдика-Санчасть» в одно целое, когда папа задал вопрос:
— Мне звонили? — и протянул руку к телефону на столе.
— Не слышала, я только вошла, — пробормотала Настя, утыкаясь взглядом в тарелку.
— Угу, — Александр Веселов посмотрел на экран и тут же набрал номер, выскакивая на лестничную площадку.
Настя, как зачарованная отправилась за ним, прислонив ухо к двери. «Эллочка, солнышко», — слышалось из-за полотна двери. «Я тоже тебя», «Мне тоже хорошо», «Девочка моя».
Настя рванула на кухню, задыхаясь от ужаса и накативших слёз. Она никогда не питала особенных чувств к Вилене, но и зла не держала. Может быть, потому, что не помнила маму, не могла близко к сердцу воспринять ситуацию с изменой отца, а может, благодаря тому, что Вилена не давала особых поводов для злости.
Настя понимала, заменить настоящую маму двенадцатилетней девочке практически невозможно, подростковый возраст не лучшее время для детей и родителей, Вилена же сумела найти подход к Насте, научить чему-то, что может только женщина, уберечь от некоторых ошибок или дать вовремя женский совет. Вряд ли их можно назвать подружками, тёплых отношений у них не было никогда, но благодарность к Вилене Настя испытывала.
Вилена была женой её отца, девушка привыкла считать её своей семьёй. Яркая, производящая впечатление высокомерной, умная, целеустремлённая, хозяйственная, иногда резкая в высказываниях женщина была очагом стабильности Анастасии Веселовой. Понимание того, что отец обманывает её так же, как когда-то первую жену, стало болезненным и настолько противным, что Настя не сумела погасить рвотный позыв. Как несколько дней назад, её выворачивало наизнанку, только в этот раз никто не держал её, не прикладывал к губам стакан с лимонной водой и не сделал укол.
— Влад сказал, ты полностью здорова, — отец протянул полотенце после того, как Настя умылась холодной водой, стирая следы слёз. — Инфекция, может? Завтра сходи к Вилене, пусть отведёт куда надо.
— К Эдику из санчасти схожу, — не смогла промолчать Настя.
— К какому Эдику? — отец невозмутимо смотрел в глаза, делая вид, что ничего не понимает.
— Как там его? Эллочка? Солнышко? Девочка твоя?
— Тебя это не касается.
— Конечно, не касается! А кого касается? — Настя уставилась на отца.
Ему было чуть больше пятидесяти, он отлично выглядел, в хорошей физической форме, не лысый и почти не седой, с холёным лицом, правильными чертами, волевым подбородком, прямым носом, густыми бровями. До этого момента Настя не задумывалась о том, что её отец — интересный мужчина.
— Никого! Это моё частное дело.
— Частное дело? Сначала ты привозишь Вилену в этот дом, теперь собираешься притащить Эллочку, и это не моё дело? Ты повесил на Вилену двенадцатилетнюю девчонку, свалив на неё все мои болячки, проблемы в школе, со сверстниками, а теперь, когда она пережила все мои подростковые заходы…
— Не было у тебя никаких заходов.
— Конечно, не было, потому что ты о них не знал! А теперь, когда она вырастила тебе дочь, решил сменить на Эллочку! И это не моё дело?!
— Я не собираюсь менять её ни на Эллу, ни на кого другого. Ты ещё маленькая и не понимаешь!
— Чего я не понимаю?
— В отношения мужчины и женщины приходит пресность, мужчине требуется разнообразие, острота чувств, но это не значит, что он готов постоянно менять тихую гавань на ураган эмоций. Жена — это жена, семья — это святое, а бабы — это всего лишь бабы. Ты поймёшь это, когда вырастешь.
— Не пойму! — Настя хлопнула дверью перед носом отца и упала поперёк кровати.
— Настя, — позвал из-за двери отец. — Настя, не говори Вилене, я прошу тебя. Не хочу её расстраивать, у неё неприятности на работе, со Стёпочкой, проблемы со здоровьем, она нервная, дёрганная, не добавляй ей проблем.
— Может, это ты ей не будешь добавлять проблем?!
— Я и не добавляю, это не имеет отношения к Вилене.
— Вели своей девке, чтобы не писала сообщения! Ты совсем дебил, что ли? — Настя не верила, что говорит это своему отцу. — Не видишь, что она подставляет тебя? Девять вечера, твоя жена должна быть дома, а она пишет: «Спасибо за лучший оргазм».
— Да-да, велю, — лепетал отец из-за двери, не рискуя открыть.
— И с тебя последний айфон за молчание, — Настя открыла дверь и уставилась на отца.
— Ну, ты… в кого только такая?
— В тебя, папочка! — «папочка» Настя прошипела. — Папочка — это папочка, а айфон — это айфон, — Настя переиначила слова отца и снова закрыла с грохотом дверь. — И перестань одеваться, как подросток, — крикнула со злости Настя. — Молодые девчонки прутся от костюмов Бриони, дорогой обуви и наручных часов, а не от слипонов и джинсовки на старпёре!
