Ну и что теперь делать? Как остановиться, если этот поцелуй затягивает меня всё глубже и глубже — прямо в сети Полякова?
Но Яр будто чувствует моё состояние и отпускает из сладкого плена; его глаза прожигают насквозь, как будто хотят знать что-то до того, как я скажу об этом вслух.
И да, это действительно не было похоже на его прежние поцелуи.
— Ну и что скажешь? — интересуется, по-прежнему держа руки на моей пояснице — в опасной близости от…кхм…копчика.
Это очень отвлекает, особенно, когда он их передвигает, и я не могу сосредоточиться и подумать.
— Что я должна ответить? — сдаюсь.
Я не могу не признаться, что мне понравилось — хотя бы самой себе; произошло именно то, чего я ждала — правда, совсем с другим парнем.
— Что тебе понравилось, и ты хочешь продолжения, — самодовольно скалится.
— Говоря о продолжении, что ты имеешь в виду? — хмурюсь.
Если он думает, что я прямо сейчас с разбега прыгну к нему в постель — то ни за что.
— Что ты не оттолкнёшь меня, когда в следующий раз захочу поцеловать, — целует меня в лоб. — Если ночью проснёшься и поймёшь, что спишь не одна — не станешь выгонять. — Целует в щёку; я гораздо ниже, так что ему приходится согнуться практически пополам. Вздыхаю и становлюсь на цыпочки, чем вызываю у него улыбку. — Что будешь моей, даже если иногда я веду себя как придурок.
— Иногда? — прыскаю со смеху и вижу такую же улыбку на лице Яра. — А что я получу взамен?
Пока что всё это очень смахивает на игру в одни ворота.
— Дам тебе всё, что нужно, только попроси, — отвечает Яр на полном серьёзе — будто для него это действительно важно. — Буду защищать тебя, если кто-то рискнёт обидеть; буду заботиться о тебе, если заболеешь и…
— И будешь помогать с математикой, — перебиваю со смехом. — Я не собираюсь скатываться на двойки только потому, что ты выбрал такую дурацкую специальность.
— Ты удивишься, но это не мой выбор.
Его неожиданное признание тормозит весь процесс в моей голове; мне казалось, что мажорам все двери открыты: стоит только пальцами щёлкнуть, и в руках тут же появится то, чего хочешь. А оказалось, что его жизнь — это копия моей за исключением парочки пунктов.
— Но тебе-то не приходится рыдать, решая квадратное уравнение.
— Да, я выглядел бы по-дурацки, — смеётся.
Я смотрю на него и не могу понять, что во мне заставило его посмотреть на меня под другим углом. Он ведь был так зол на меня за то, что я посмела врезаться в Его Величество тогда в коридоре, а теперь мы оба стоим на крыше его дома, в обнимку встречая рассвет, и он говорит, что хочет меня — во всех смыслах.
У жизни дерьмовое чувство юмора.
— О чём ты думаешь? — спрашивает, снова прикасаясь ладонью к моему лицу.
— Да так, ни о чём существенном, — отмахиваюсь. — Уже светает, скоро в универ, а я даже не ложилась — чувствую себя разбитым корытом.
— Ты никуда не идёшь. Вчера ты здорово приложилась головой об лестницу, так что пару дней будешь сидеть дома под моим присмотром.
— А как же учёба?
— Никто не сдохнет, если мы пропустим пару лекций, — закатывает глаза.
Раз уж я смогла поменять его отношение ко мне — хоть и не специально — может, у меня получится отучить его так резко выражаться?
Киваю и позволяю парню проводить меня в комнату; приходится переодеваться в ванной, потому что Яр не соглашается уйти к себе, и становится неловко, когда забираюсь под одеяло, поэтому натягиваю его до самого подбородка, хотя на мне пижамные штаны и футболка. Он так пристально смотрит на меня, что хочется его разозлить — так с ним, по крайней мере, проще общаться.
— Может, перестанешь заниматься ерундой? — упрашиваю. — Ты ведь тоже всю ночь не спал.
Яр кивает и как-то ловко юркает ко мне под одеяло, что я даже не успеваю пикнуть; обнимает меня одной рукой, укладывая голову на плечо, и практически сразу вырубается.
Мне бы так.
Я не могу заснуть, хотя ещё несколько минут назад буквально едва стояла на ногах. Скорее всего, всё дело в том, что я была не одна, и Ярослав впервые с того дня, как я перешагнула порог его дома, относился ко мне по-другому. Вот ему, кажется, отлично лежать не в одиночку, хотя он как-то сказал, что терпеть не может спать рядом с кем-то.
Выходит, из всех правил бывают исключения — мы прямое тому доказательство.
Пока сон решает, приходить или нет, я прокручиваю в голове всё то, что случилось на крыше, и думаю, правильно ли я поступила, позволив Ярославу остаться рядом. Конечно, я верила в то, что он искренне хочет быть со мной — ему нет нужды производить на меня впечатление, потому что я человек не его круга; рядом с ним может быть любая девушка, стоит ему только щёлкнуть пальцами, а он почему-то выбрал меня. Но вместе с тем я не могла не обратить внимания на то, что он не давал никаких обещаний: любить меня вечно или что мы хотя бы будем встречаться, пока живём под одной крышей. Речь вообще не о любви шла, насколько я поняла из его слов — он просто «хочет меня так же, как и я его», но достаточно ли этого для нормальных отношений? Сколько они продержатся на одном-единственном желании, даже несмотря на то, что оно довольно сильное?
Вряд ли долго.
Вопрос номер два: стоят ли эти отношения, у которых нет гарантии, всех тех нервов и слёз, которые я потрачу, когда им придёт конец? Ведь я нисколько не сомневалась в том, что однажды он скажет мне что-то в духе «Мне стало скучно» и вернётся к своим «отношениям на ночь». Возможно, с моей стороны это всего лишь способ попытаться перестать враждовать с ним, пока мы живём вместе, а после я даже могла бы сама разорвать эту связь. И если мы просто будем засыпать вместе — без всех этих пошлых намёков — целоваться под луной и разговаривать без желания вцепиться друг другу в глотки, то никакой нервотрёпки и не будет? Мы просто пожелаем друг другу удачи — вряд ли останемся друзьями, потому что я вернусь в периметр — и снова станем самими собой, так что на второй вопрос можно было ответить «скорее да, чем нет».
Главное, не влюбиться в Полякова за это время.
Измучив голову этими тяжёлыми для восемнадцатилетнего подростка мыслями, я наконец-то смогла заснуть, прижавшись к тёплой груди Ярослава.
6 октября 2019 года, воскресенье
Порой мне кажется, что я сплю или умерла и попала в рай.
Я никогда в своей жизни не видела столько заботы, которая иногда доходила до тошнотворного спазма в горле, потому что Яр взял привычку перегибать палку. Доходило даже до того, что я не знала, куда сбежать от его внимания, которого с каждым днём становилось всё больше. Нет, я не жалуюсь — вопреки моим собственным сомнениям, у Ярослава получалось делать меня счастливой, хотя другие сибариты, кажется, считали, что у него не всё в порядке с головой.
