Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Лицо Ларичева-младшего изобразило подобие мучительных раздумий.
— А как вы сами думаете — реально ли вспомнить такую мелкую деталь?
— Деталь не мелкая, а если знать, с чем она связана, то и вспоминать не захочется… Мама рассказала вам о неприятностях отца. В тот день, уже после отъезда отца, вы появились в квартире родителей — у вас есть свой ключ, но к больной матери не наведались. Вас интересовала смежная комната, точнее, столик в ней, на котором обычно лежала корзинка с лекарствами, а ещё точнее — коробочка с ампулами ксенородона, очень похожими на ампулы гекардина — лекарства от сердечной аритмии, которым пользовался ваш отец в экстремальных случаях. Вы действовали быстро и тихо, полагая, видимо, что мать спит, а домработница уже ушла. Она действительно собиралась уже уходить и вышла на пару минут на чёрную лестницу — вынести мусор. Потому вы и решили, что её нет дома. Но она вернулась поставить ведро и видела вас в проёме двери, хотя и не придала этому значения. И её об этом следователи не спрашивали.
Ларичев-младший гневно встрепенулся:
— Мало ли что может наговорить полоумная тётка. Она меня никогда не любила, но и я её не жаловал. Да она просто убожество.
— Увы, в данном случае этот факт подтвержден не только очевидцем. На коробке с лекарствами вашего отца, найденной в его вещах после смерти, есть отпечатки и ваших пальцев. Как ни странно, они были сняты тогда же, но в дело не пошли. Тогда, по свежим следам, этому почему-то не придали значения. Мол, сын может бывать у родителей и всё трогать. Как вы думаете, когда они появились? Не тогда ли, когда вы брали из неё ампулу ксенородона? Или уже в пансионате, когда вы её подкладывали отцу вместо гекардина? Но там у нас будут другие аргументы. Позавчера криминалисты подтвердили, что анализ ДНК показал наличие ваших клеток в комнате Ларичева в «Опушке», что-то похожее на разлетевшиеся капли мокроты на поверхности рабочего стола и на ножке настольной лампы. Похоже, что вы чихнули, находясь в комнате. Причём это дополнительно говорит о том, что в комнате в этот момент никого не было. Потрясающая вещь этот анализ — может установить даже родство с мумией. Что вы на это скажете?
На лбу у Кирилла выступила испарина, а лицо приняло заискивающее выражение.
— Ну, возможно, я и был тогда у родителей, что-то искал, обычно у них там лежали деньги на текущее расходы, я иногда брал понемногу.
— Да нет, Кирилл, боюсь, что в тот раз вы точно знали, что именно хотели взять — ксенородон, лекарство вашей матери для морфиевой блокады.
— Это ещё зачем же?
— А затем, что в голове у вас уже созрел план действий. Вы же были должны отцу приличную сумму долларов. Отдать в срок не получалось. Да и кредиторы угрожали наехать на фирму и на вас лично. А это страшно. Да и зачем вообще отдавать столько денег «никому не нужному старику» — так, наверное, вы думали, — когда его можно просто устранить за ненадобностью. Итак, удобное орудие убийства добыто. У ампул стандартная упаковка, надпись нечёткая, в случае чего следователи решат, что пациент сам перепутал лекарства. Надо просто ухитриться их подменить. Но для того, чтобы незаметно проникнуть в комнату отца в пансионате, вам, к сожалению, необходимы были сообщники. Причём такие, которым можно лапшу на уши навешать. Таковые нашлись — влюблённая в вас барышня и сторож-пьяница. Связь с Верой как бы оправдывала ваше появление в «Опушке» в случае, если заметят. Мол, по молодому делу приехали.
Буров повернулся к милиционеру, застывшему у дверей:
— Пригласите, пожалуйста, Веру Прохину.
Прохина вошла в комнату с каменным лицом, не глядя на Ларичева, а тот бросил на неё испепеляющий гневный взгляд.
— Гражданка Прохина, повторите, о чём просил вас Кирилл Ларичев накануне событий в «Опушке»?
Вера зарделась и медленно, но твёрдо чеканя слова, заговорила:
— Я приехала в «Опушку» раньше Кирилла и пошла его встречать на турбазе, как договорились. Там он предложил мне вернуться в «Опушку», назвал номер, который он заказал, и велел ждать его. Сказал, что немного опоздает и что мы потом сможем побыть вдвоём… признавался в любви… Ну, я и согласилась… А ещё он просил пройти через чёрную дверь, что позади здания… чтобы избежать посторонних глаз… Я так и сделала, на чёрной лестнице мне тоже никто не встретился, и я прошла прямо в номер Кирилла… Я ждала его до вечера, смотрела телевизор… Он пришёл перед самым ужином и, как мне показалось, был не в духе. Мы сели выпить, закусили фруктами, есть не хотелось и на ужин решили не идти, когда он вдруг спохватился и сказал, что ждёт важного звонка, но забыл мобильник в машине, на той стороне реки… и пошёл за ним. А мне ещё показалось, что телефон в его борсетке, я мельком видела, такой необычный, крутой. Но до этого ли мне было… Кирилл отсутствовал с полчаса… Потом вернулся, и мы были вместе до утра, спали всего часа два-три, встали ни свет ни заря. Завтрака ждать в пансионате Кирилл не захотел, мы спустились вниз и ушли опять через чёрный ход… А потом, когда мы перешли на ту сторону реки, кажется, уже в машине, Кирилл попросил меня никому не говорить, что он отлучался, потому что его искали партнеры по телефону, а он не отвечал и поэтому, мол, у него могут возникнуть неприятности. Ну, неприятностей я ему тогда, естественно, не желала… А после этого мы больше ни разу не встречались, ну, чтобы побыть вместе… Сначала он всё на занятость ссылался, а потом просто перестал звонить… Было страшно обидно.
В этом месте Ларичева как будто передёрнуло, он снова метнул гневный взгляд на Прохину и повернулся к Бурову:
— Вот видите, сама призналась… хотела отомстить мне за обиду… вот и несёт всякую чушь… — и, повернувшись к Прохиной, произнёс: — Давно придумала весь этот бред?
Лицо Бурова осталось невозмутимым. Он жестом остановил Прохину, готовую возразить, и перевёл взгляд на дежурного милиционера:
— Пригласите, пожалуйста, Раису Кулик.
Рыжеволосая, статная Рая вошла, растерянно, даже отрешённо оглядываясь, не зная, куда приткнуться. Буров указал ей на место за столом. «Совсем не похожа на жену пьяницы, — подумал он, — и что только судьба с людьми не делает».
— Пожалуйста, гражданка Кулик, что вы можете сообщить дополнительно в связи с делом «Опушки» и гибелью вашего мужа Владимира?
Раиса немного помялась, но начала на удивление твёрдым голосом:
— Ну, в общем… как-то вечером в те дни… незадолго до смерти господина Ларичева и… до своей гибели… Володька сообщил, что у нас скоро могут появиться средства… в смысле деньги… Я ещё удивилась откуда, работу, что ли, левую какую с Васькой взяли. Нет, говорит, пустячное дело, один добрый молодец попросил вечером чёрный ход оставить открытым, мол, ему к зазнобе своей надобно пройти, но не хочет, чтоб видели… понятное дело, потому как и родитель его, господин Ларичев, в это время в пансионате обретался. И всего-то делов, я говорю… А Володька посмеялся и отвечает: дело молодое, хочет незаметно пройти, полторы тыщи дал, чего не открыть ход-то. Эко преступление. Пусть молодёжь потешится… Вот эти деньги, не знаю, сколько на самом деле он получил, его и сгубили… Мне, правда, честно тыщу отдал, а на остальные гулять начал… с перепою и загорелся. Хотя и странно, отчего вспыхнул вагончик, ведь Володя-то не курил, Васька курит, а он давно бросил, кашель у него пошёл страшный в последнее время. И еще… Милиция на то внимания не обратила и никто меня подробности не спрашивал… Сгорел и сгорел бродяга по пьянке. Да вот только за вагончиком потом бутылку иностранную обнаружили с жёлтой такой наклейкой… недопитую… вроде как от джина. Ну, во-первых, мы эту иностранную гадость не пьём, не по нутру, да и не по карману нам, а потом… если уж он её пить взялся, так чтобы оставить треть бутылки… Да ни в жисть. Но бутылка красивая, и я её сохранила…
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
