В голос подавленно вздыхаю, поэтому не слышу, как в спальню тихо открывается дверь, но сразу узнаю вошедшего по порывистым шагам, поэтому продолжаю лежать на кровати ничком, уткнувшись в подушку, скрывая свою улыбку. Не прикасается ко мне, но я знаю, что он совсем рядом потому, что чувствую, как склоняется ниже и ощущаю его прерывистое дыхание на своей коже, вдоль всего позвоночника, от которого дыбом встают мелкие, почти незаметные глазу волоски на моем теле…
– Не хотел тебя будить, – шепчет Демьян и по моему телу, от его бархатного голоса, пробегают мурашки удовольствия, – извини. Ситуация требует твоего вмешательства, поэтому…
– Безвыходная? – попыталась пошутить я.
– Больше двусмысленная, – усмехнулся он и по моему телу разлилось уловимое тепло его утренней улыбки.
– Я проснулась сразу, как ты ушел, – отвечаю ему и интуитивно дергаюсь от ощутимого прикосновения его горячих губ к моим лопаткам, – поэтому, ты меня не разбудил… Я готова тебе помочь…
– Помнишь, ты рассказывала мне про документы, которые сохранились после смерти твоего отца?
– Даа…– протянула я, вспоминая наш ночной разговор пару дней назад, – Папка с документами есть. Нашлась, спустя несколько месяцев после его похорон.
– Нашлась? – заинтересованность в голосе Демьяна нельзя было скрыть. – То есть, вы ее искали? Зачем?
– Так дядя Сережа попросил… Хотел забрать… – негромко отвечала я, делая небольшие паузы, припоминая давнишние события. – Нам-то с мамой она без надобности, а ему уж очень нужна была… Но мы никак не могли ее найти. Все тогда обыскали! Позже нашлась, случайно, когда мы бабушкины вещи перебирали… оказывается он ее там, на дне старого комода… спрятал… А про дядю Сережу и его настойчивую просьбу тогда уже забыли… Наверное, она ему без надобности стала, раз искать больше не просил…
– Или подумал, что этих документов уже нет… – задумчиво протянул Демьян.
– Он меня убить хотел! – на одном дыхании выпалила я, вспомнив поток вполне четких приказов, услышанных мной в машине. – Представляешь? Вчера, как только мы от клуба отъехали…
– Ань, мы можем эту папку с документами сегодня забрать? И чем раньше, тем лучше…
Я развернулась к нему, оставив подушку в покое, приподнялась на локте, прикрыв верх обнаженной груди одеялом и молча кивнула, с нескрываемым интересом рассматривая задумчивое выражение в его глазах. Видела в их отражении, как он отрешённо вертит пазлы полученных от меня фактов, чтобы сложить их в полную картинку происходящего у него в голове.
– Поехали. Прямо сейчас… Только зубы почищу… – понимающе улыбнулась я.
***
Уже через час с небольшим мы входили в подъезд моей городской квартиры.
На дачу за ключом ехать не пришлось, позвонив маме, я узнала, что она уже перебралась домой, в город, удивив меня своей самостоятельностью. Стоя перед закрытой дверью, я очень переживала потому, что не знала, какой будет ее реакция на молодого Ветра. Будто почувствовав мое затаённое волнение, Демьян нашел мою руку и переплел наши пальцы, поддерживая меня. Я благодарно улыбнулась в ответ и, именно с этой улыбкой на губах, меня поймала мама, приглашающе открыв нам двери…
– Анюта!!!
Радостный знакомый возглас поднял небывалую бурю эмоций в моей душе, ежесекундно разрастаясь до состояния урагана. Я в два шага преодолела расстояние между нами и мгновенно заключила ее хрупкую фигурку в кольцо своих рук, целуя ее слегка поседевшие виски, полной грудью вдыхая до боли родной, щемящий сердце запах. Тихие, молчаливые слезы готовы вот-вот брызнуть из моих глаз и, скатившись по щекам, смочить солью многочисленных переживаний материнскую шею, но я держусь, с силой закусывая нижнюю губу, стараясь не напугать ее своей чрезмерной импульсивностью…
– Анюта…
Шепчет мама, отлично понимая мое состояние, потому, что сама едва дышит от сдавившей ее грудь трогательной нежности. Я чувствую это по трясущимся рукам, которыми она любяще обнимает меня, за крепкими материнскими объятиями стараясь скрыть свои дрожащие пальцы…
– Мам, я не одна, – с большим трудом отпускаю ее и делаю шаг в сторону, чтобы она смогла рассмотреть вошедшего за мной, – это Демьян. – Сделав незначительную паузу, добавила, – Северный. Мам, он…
Попыталась объяснить ей, но она сразу остановила меня на полуслове:
– Демьян, рада вас видеть! – удивила меня мама. – Мы с вами заочно знакомы, поэтому очень хотела поблагодарить вас лично. Игорь много про вас рассказывал. Проходите, – по-хозяйски всплеснула руками и сделала шаг в сторону, пропуская нас, – что же вы в дверях-то стоите!
Я непонимающе оглянулась назад, стараясь прочитать ответы в до боли знакомом безэмоциональном взгляде, но он лишь незначительно мотнул головой, без слов коря меня за жгучее любопытство, словно стряхивая с себя мой навязчивый интерес.
– А вы, Светлана Александровна, одна? – входя в большой коридор, закрывая за собой двери, вопросительно уточнил Демьян, в раздражении слегка подняв левую бровь.
– Да где же, одна! – улыбнулась на его вопрос мама. – Только недавно Игорь ушел! Со вчерашнего вечера, как приехал, так и ночевал здесь, никуда не отлучаясь. Рано позавтракал и уехал, а вместо себя Алексея оставил. Он на кухне. Я его сырниками кормлю. Хотите?
– Очень! Мы только с Аней кое-какие необходимые документы заберем и сразу к вам.
– Надеюсь, что ты сможешь мне все объяснить! – шиплю ему.
Он лишь слегка, нетерпеливо подталкивает меня в спину, не желая реагировать на мое бурное возмущение.
– Смогу, – шепчет мне, улыбаясь, едва мы заворачиваем за угол коридора и остаемся одни. – Мы за Светланой Александровной давно присматриваем, а со вчерашнего вечера, особенно тщательно. Не хотелось бы, чтобы ее заинтересованный двоюродный братец отыгрался на ней из-за нанесенного ему мной оскорбления.
– Не понимаю…
– Я сам пока не уверен, поэтому утверждать что-то очень рано, но ваш дядя Сережа, очень неравнодушен к, казалось бы, еще вчера потерянным документам. Мы с тобой никогда не должны были встретиться, но из-за твоей маниакальной ненависти все пошло не по его плану. Твой папа, его смерть, Сергей Якут и мой отец – все это как-то тесно связано вместе и, поверь, что-то подсказывает мне, что все объяснения мы найдем именно в этих документах.
Я ошарашено киваю ему и, хватая его за руку, быстро веду за собой в дальнюю, бабушкину комнату, которая, все это время, оставалась закрытой. Отворив дверь, прохожу внутрь…
Мы старались сберечь память о ней, поэтому оставили здесь все так, как было при ее жизни. Узкая, односпальная кровать у правой стены, выцветший ковер под ногами, письменный стол-бюро с потертым на нем лаком, и, тот самый, старый комод, прикрытый пыльной ажурной салфеткой ручной вязки…
После смерти своего сына, моего папы, бабушка быстро сгорела и ушла почти следом за ним уже через каких-то пару месяцев, оставив нам с мамой в наследство ту покосившуюся дачу и эту квартиру в центре Москвы. Сев на корточки, сразу открываю большой деревянный комод, от которого во все стороны летит мелкая пыль, поднятая вверх моим бесцеремонным вторжением. Роюсь в старых вещах, перебирая их, как свои воспоминания, заботливо откладывая в сторону, добираясь до истинной сути, которую, как оказалось, все эти годы, резной предмет мебели бережно хранил на своем толстом дне…
