50
Памятуя о том, что рассказала мне в доверительной беседе госпожа Небету, я приказываю приготовить две могилы для первого министра Узера. Первая[69], под пирамидой, увековечит для потомков его повседневную деятельность на государственном посту. Вторая[70] посвящена его путешествию по загробному миру, и я велел украсить ее фресками – привилегия, которую некоторые считают излишней. На стенах гробницы Узера будут изображены выдержки из «Книги скрытого зала»[71], которую я сам составил и тексты из которой также будут начертаны на стенах моего собственного вечного прибежища.
– К чему такая щедрость? – удивляется Минмес.
– Потому что Узер не предал меня в момент, когда моя власть была неустойчивой. И обязанности свои выполнял безупречно.
– Он первостатейный тактик, только и всего! Думаю, ты тревожишься зря: твой первый министр проживет еще очень долго.
Друг детства ошибся.
На следующий день после нашей недолгой беседы наедине Узер скончался. Мы с Сатьей вместе руководили его похоронами.
При дворе у всех одна тема для разговоров: кто придет Узеру на смену? И ответ напрашивается сам собой: Минмес.
* * *
Чтобы попасть во дворец, нужно подняться по пандусу, у подножия которого стоят чаны с водой, и посетители, вне зависимости от ранга, ополаскивают в них ноги и руки. Призванный пред очи фараона, Рехмир, градоначальник Фив, также подчинился этому правилу, ибо гигиена – благо, восхваляемое со времен первых династий.
В свои тридцать лет племянник покойного первого министра был красив и внешность имел представительную. Трудолюбивый, временами даже излишне щепетильный, доброжелательный, но требовательный, счастливый супруг и отец, он искренне любил свой город и управлял им со строгостью, ценимой всеми.
Рехмир преклонялся перед Узером, своим дядей и наставником. Поблажек тот племяннику не давал, зато обучил всем тонкостям жизнедеятельности такой огромной страны, как Египет, так что утрата этого наставника казалась невосполнимой. Смерть Узера стала первым, и весьма суровым, испытанием в жизни ученика, прежде ничем не омрачаемой.
Молодой градоначальник столицы не раз бывал на дворцовых пирах и видел государя издалека. Тутмос представлялся ему непреклонным, сдержанным и малообщительным. Как и многие царедворцы, он опасался поражения в Сирии и Палестине и удивился, когда из Мегиддо фараон вернулся с победой. Вопреки всем прогнозам, Тутмос оказался талантливым правителем.
Единственное, чего хотел Рехмир, – это держаться подальше от фараона и царского дворца с его интригами. Неудивительно, что приказ явиться к царю на аудиенцию очень его расстроил.
* * *
Минмес вводит градоправителя в мой кабинет и тут же исчезает. Я как раз подписываю распоряжения по поддержанию каналов в рабочем состоянии и хочу как можно быстрее с этим закончить. Пока я пишу, мой гость стоит неподвижно, украдкой рассматривая помещение, в которое мало кто из чиновников имеет доступ.
Мой пес Геб, не проявив и тени враждебности, снова ложится у моих ног и засыпает.
– Присядь пока, – говорю я Рехмиру, которому явно не по себе.
Тот садится, кладет руки на колени и упорно не поднимает глаз.
– Твой дядя был великим первым министром. Сегодня я должен выбрать ему замену. И я подумал о тебе.
– При всем почтении, ваше величество, вы совершаете ошибку! Я доволен своей должностью градоправителя и ничего не хочу менять.
Тон у него уверенный, но без дерзости.
– Успешно ли, по-твоему, мы управляем зернохранилищами?
Момент сомнения…
– Удовлетворительно.
– Я хочу услышать искренний ответ, Рехмир.
Снова он колеблется, обдумывает свои слова.
– Желательно кое-что улучшить.
– Что насчет каналов и водных резервов?
– Работу можно было бы организовать и лучше.
– Распределение доходов?
– То же самое.
– Судебная система?
– Наше больное место… В последнее время нарушений стало больше.
– Ты сумел бы исправить положение?
– Трудно сказать, я ведь…
– Говори от сердца!
– Это… Думаю, это возможно.
– Ты думал о том, что можно было бы изменить к лучшему в экономике?
Рехмир устремляет взгляд вдаль.
– По некоторым вопросам – может быть.
Через застекленное окно кабинета я смотрю на белые дома своей столицы.
– Что есть власть, если не способность делать население счастливым, передавая ему божественную энергию? Тот, кто правит ради себя, – демон, исторгнутый из преисподней и обреченный на забвение! Ты сделал этот город прекраснее, показав тем самым свои способности. Но это был лишь первый этап. У твоей души есть и иные чаяния, которых ты пока не осознаешь. Воплотить их в жизнь – моя задача.
– Ваше величество, я…
– Назначаю тебя первым министром! Церемония посвящения состоится завтра.
51
Деревенька насчитывала всего два десятка домов, и населяющие ее крестьяне жили в основном плодами своих полей. Приютивший Лузи старик умел отлично улаживать споры, за что и был избран старостой. Чужака он представил своим дальним родственником, пожелавшим тут поселиться и согласным на любую работу.
Любезный и всем готовый услужить, сириец быстро завоевал сердца, а в числе прочих – и сердце одной вдовы, толстой и с дряблым телом. Лузи, долго не знавший женщины, обошелся с ней грубо, однако вдовушку это не оттолкнуло. Он перебрался к ней жить, и укрощенная мегера завещала ему и свое жилище, и земельный пай.
Отныне добропорядочный крестьянин, Лузи стал еще усерднее обхаживать своего пожилого благодетеля. И старик, в свою очередь, поддался его обаянию и объявил наследником всего, что имел.
Пока, однажды вечером, не разразилась гроза…
Лузи как раз поджарил нильского окуня, нарезал салат-латук и огурцы.
– Какая у тебя цель, мой мальчик?
– Жить спокойной жизнью.
– А мне сдается, ты хочешь нас обобрать.
– Я ничего и ни у кого не прошу! Но и когда дают, не отказываюсь.
– Удивительное дело! Уже вторая по счету вдовица пускает тебя в постель, и – оп! – ты хозяин всех ее коров!
