Кристина покачала головой.
— Я не понимаю.
— Думаю, прекрасно понимаешь, — проницательно заметил Люк. — Саймон говорил, ты видела, как она флиртует со Стюартом Дефине. И ничего не сказала мне об этом. Очень благоразумно, не так ли?
Неужели снова насмешка над ней?
— Я думала, ты — скандальный хроникер.
— Скандальный хроникер? — Он был потрясен.
— И самого грязного толка, — не без удовольствия прибавила она. — Я пыталась защитить всех от тебя. И пока не поняла, что защита нужна только мне, не собиралась рассказывать тебе ничего.
Внезапно он усмехнулся.
— Я помню.
— В любом случае я бы не стала обсуждать дела принцессы.
— Все правильно, чертовски правильно, — сухо заметил Люк. — Беда в том, что не обсуждал никто и мой зять не замечал, что его брак на краю пропасти. У него не хватало времени. А я был слишком занят своими делами.
Он задумчиво посмотрел на Кристину. Удары ее сердца стали просто оглушительны.
— Надеюсь, сейчас они уладили свои отношения.
— Улаживают. Во многом благодаря побегу Саймона. Они все обсудили и поняли, что не хотят того скрытого полуразвода, в котором, по мнению Гораева, должны жить люди, подобные нам.
— О Господи, — вздохнула Кристина.
Всемогущий царедворец начал сжиматься до человеческих размеров. По необъяснимой причине дух Кристины заметно окреп.
— Но я думала, ты пользуешься его советами. Думала, он знает все.
— Так оно и есть.
— И ты действительно просил его составить отчет обо мне?
Люк развел руками.
— Я же говорил, проверка безопасности. Это касается не только тебя. Каждый работающий на нас проходит ее. Но беда в том, что он испугался совсем другого, едва увидев тебя. — Люк протянул руку и коснулся ее щеки, заставляя посмотреть ему в глаза. — И меня.
В его глазах чернела бездна, от которой у Кристины закружилась голова. Вся ее многослойная ледяная броня растаяла, как от прикосновения пламени.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — едва слышно прошептала она.
— Он понял, что я влюблен в тебя, — спокойно объяснил Люк. — Понял, что я хочу жениться на тебе.
Кристина обнаружила, что лишилась дара речи. Нет, она не верит ему. Конечно, не верит. И все же — хотя на лице его маска и губы сжаты — желваки выдают напряжение. Люк не смеется над ней; в этом сомнений нет.
— А сейчас, будь добра, пойдем.
Она последовала за ним без единого слова. У двери Люк взял ее под локоть. Кристина напряглась, но он лишь подвел ее к лифту.
Его слова эхом разносились в голове. «Он понял, что я хочу жениться на тебе». Хочет ли? И этого ли? Ее губы скривились в горькой усмешке. На данный момент ей удалось удостовериться, что она именно такая девушка, которая готова провести с ним ночь экстаза.
Кристина искоса посмотрела на Люка. Он выглядел невероятно мрачным — совсем не похожим на человека, сделавшего предложение. Не нужно обманывать себя: он выглядит так, словно ненавидит ее.
Они вышли во внутренний двор, где Кристина никогда не была. Едва они появились на ярком солнце, человек в форме шофера вышел из черного лимузина. Майкл. На этот раз Кристина узнала и автомобиль. На мгновение мучительного замешательства словно не бывало.
— Так это ты крался за мной той ночью…
Люк поежился, как будто пытался избавиться от неприятного воспоминания.
— Я раскаиваюсь, — проговорил он сдавленным голосом. Ясно, что это не искреннее раскаяние. — В тот момент я не мог найти другой способ не потерять тебя.
— О Боже…
Как он представляет себе их брак? Они едва знакомы и принадлежат разным мирам. Мысли Кристины неслись по кругу.
На этот раз он не пытался прикинуться, что автомобиль не его, или отпустить шофера.
— В отель, Майкл.
Шофер распахнул перед ней тяжелую дверцу. Кристина скользнула внутрь, слегка покраснев. Люк сел рядом, и Майкл с глухим стуком захлопнул дверцу. Кристина кашлянула и сказала первое, что пришло в голову:
— У твоей машины самые тяжелые дверцы, какие я видела.
Люк странно ухмыльнулся.
— Боюсь, бронированные.
— О Боже!
Кристина онемела. Такая мысль даже не приходила в голову. Ничто не могло бы сильнее подчеркнуть различие между ними. За всю дорогу до лучшего афинского отеля больше не прозвучало ни слова.
Она все еще не оправилась от шока, когда Люк привел ее в роскошный люкс и отпустил дежурившего секретаря. Едва тот вышел, Люк повернулся к ней, не в силах больше сдерживать себя.
— Впервые увидев тебя… помнишь, когда я впервые столкнулся с тобой?
— Я ударила тебя вращающейся дверью, — проговорила Кристина в полной растерянности и даже в каком-то опьянении.
— Ты ударила меня, можно сказать, не только дверью. Поверь, я никогда раньше не вел себя так. Никогда не чувствовал себя так. Я знаю, ты считаешь меня высокомерным, но никогда раньше меня не подмывало бежать вслед за женщиной. Я не мог позволить тебе скрыться. Ты меня понимаешь?
Кристина не смела.
Люк тихо продолжал:
— Помнишь, ты сказала, что мы можем быть честными друг с другом, потому что больше не встретимся?
Неизвестно почему слезы блеснули в уголках ее глаз. Кристина молча кивнула.
— Именно этого я и хотел. Милая девушка, не знающая меня. Утро за столиком в кафе. Можно позабыть обо всех делах. Просто побыть нормальным мужчиной, разговаривающим с нормальной девушкой о туристских красотах. Слегка пофлиртовать. Легкая, приятная беседа, какой не было у меня двадцать лет. С тех пор, как стал престолонаследником. Я делал то, что делают другие люди, и наслаждался этим. Одно «но»… — Он поколебался.
Кристина затаила дыхание.
— Все оказалось не так, — отрывисто признался он.
Она облизнула внезапно пересохшие губы.
— Почему? — Ее голос срывался.
— Не знаю. Возможно, когда ты сказала, что нашла свободу в море… Я так давно не чувствовал себя свободным. И даже не мечтал об этом. Ты словно задела какую-то струну. Никогда не встречал таких людей.
Он замолчал в глубоком раздумье. Кристине захотелось коснуться его. Но она не смела. Сцепив руки, она постаралась говорить нормальным голосом.
— Не привык к женщинам, не падающим к твоим ногам? — уколола она.
Он не засмеялся в ответ.
— Не привык к женщинам, цепляющимся за свои принципы как за религию, — хрипло ответил он. — Когда мы встретились на набережной, ты не пожелала объяснить мне, что за вина — быть принцем Холхостана. Ты даже не знала своего нанимателя, но уже решила, что это злодей. Заочно, так сказать. И ничто уже не могло изменить твое отношение.
