Зоя поежилась. Зубы ее выбивали дробь.
— Ты продрогла. Сейчас разведу огонь.
Зоя укуталась в одеяло, вторым укрыла ноги. Ее била неудержимая дрожь. Джейк тотчас принялся за работу: ловко наструганную лучину положил на остывшие угли и выстроил над ней шалаш из поленьев. Огонь занялся быстро. Вскоре очаг загудел, отдавая благодатное тепло.
— Тебе не холодно, Джейк?
Занятый камином, он не ответил.
Постепенно дрожь унялась.
— Я в туалет, — сказала Зоя.
По правде, ее мучило неодолимое желание проверить свое состояние. Было жутко от мысли, что пережитое потрясение может лишить ее ребенка. Контрольные пластинки Зоя спрятала по всему отелю. Один тайник находился под стойкой ресепшн. Укутавшись в одеяло, на ходу Зоя цапнула пакетик и заперлась в туалете.
Разорвала упаковку, спустила джинсы и трусики, помочилась. Выждала. На пластинке появились две тонкие, но четкие синие полоски. Ясно, что последствия шока и обморока могут сказаться позднее, нужно будет еще не раз провериться, но все равно Зоя приободрилась.
«Все будет хорошо, — сказала она себе. — С маленьким все будет хорошо».
Выбросив пластинку в бачок, Зоя натянула трусики и джинсы и подошла к раковине вымыть руки. Кран заурчал, точно хворое брюхо, но воды не дал. Так же повели себя оба крана второй раковины. Видимо, водопровод замерз. В трубах сипели воздушные пробки. Зоя приложилась ухом к крану. Сипенье было столь мелодично, что пришлось себя убеждать: это всего лишь воздух, поющий в трубах. И все равно временами казалось, будто тихими волнами накатывает оркестровая музыка, а потом вновь слышалось лишь уханье воздушной пробки.
Зоя открыла дверь и уткнулась в Джейка:
— Ой!
— Все в порядке? Ты очень долго.
— Все нормально.
— Точно?
— Абсолютно.
Взгляд его показался странным.
— Ладно, пошли в тепло.
Приобняв Зою, Джейк растер ее плечи. Потом возле камина соорудил ей ложе, сетуя, что дрова слишком быстро сгорают. Зоя свернулась калачиком возле огня — так близко, чтоб только не подпалить одеяло.
— Воды нет, — сказала она. — Наверное, замерзла.
— Думаю, просто насосы не действуют. Не тревожься. Будем пить красное вино, — ответил Джейк, уже приложившийся к бутылке.
Сколько бы он ни пил, внешне это никак не проявлялось. Прежде Зоя охотно его поддержала бы в дегустации отборных вин, но теперь стала гораздо осторожнее. Происходит слишком много странного, нужна ясная голова. И потом, даже здесь нельзя забывать о ребенке.
Она скрывала тревогу. При Джейке изо всех сил старалась выглядеть спокойной, но, когда тот вышел за очередной бутылкой вина, вскочила и подбежала к стеклянным дверям, вглядываясь сквозь туман.
И увидела. Если не движение, то нечто вроде серых теней. Туман чуть рассеялся, и они вновь показались. Люди. Но теперь их было шестеро. Точно в том же месте. Все уставились на гостиницу и беспрестанно курят.
— Скорее подойди, — шепнула Зоя, когда Джейк вернулся с бутылкой отменного бургундского. — Только спрячься.
Джейк ее обнял, глядя через ее плечо. Зоя показала на шесть смутных контуров, похожих на воронов, терпеливо поджидавших добычу.
— Что там? — спросил Джейк.
— Теперь их шестеро.
— Где?
— Да вон же! Неужели не видишь?
— Нет, ничего. Куда ты смотришь?
— Вон там! И там! И еще там!
Джейк сощурился. Чуть качнул головой. Нахмурился.
— Скажи, что видишь шесть серых теней! Вон они!
Джейк развернул ее к себе:
— Думаю, тебе мерещится всякий вздор.
— Посмотри! Посмотри! Никакой не вздор! Они курят и глядят на нас! Ты же видел окурки, это они набросали!
— Окурки видел, но сейчас там никого нет. Никого и ничего. Хочешь, я выйду и проверю, если тебе станет легче.
— Не смей выходить!
— Хорошо, хорошо. Останемся здесь.
Джейк усадил ее к огню и накрыл ладонями ее озябшие руки. Через его плечо Зоя беспрестанно бросала взгляд на затуманенное окно, а он разглядывал ее лицо, подурневшее от сжигавшей ее тревоги. Наконец Джейк нарушил молчание:
— Как там синие полоски?
— Что?
Он покивал.
— Ты знаешь?
— Конечно.
Шумно выдохнув, Зоя прикрыла руками живот.
— Неужто думала, что сможешь утаиться от меня? — улыбнулся Джейк. — Здесь, где ничего, кроме нас с тобой.
— Ты не сердишься?
— Ничуть. Просто ждал, когда известишь, что носишь нашего ребенка. — Взгляд его полыхал обидой, состраданием и беспредельной любовью.
Он поцеловал ее руку. Повисло молчание.
— Как ты узнал?
— В одном лишь номере несчетный запас пластинок.
— Понятно. Наверное, я хотела, чтоб ты их нашел. Я проверялась по нескольку раз в день. Иногда каждый час. Желала и не желала иного ответа. Скажи, ты бы обрадовался, если б это случилось раньше, до того как…
— Мой нынешний отклик говорит: да. Я был бы в восторге.
— А теперь?
— Я не спускал с тебя глаз, узнав, что ты носишь, нашего ребенка. Не стану скрывать, мне тревожно.
— За малыша?
— Да. И за мать. Ты мерзнешь, чувствуешь голод, всего пугаешься, а я — нет.
Зоя невольно бросила взгляд на стеклянные двери:
— Хочешь сказать, ты не боишься того, что снаружи?
Джейк покачал головой.
— Не может быть! Зачем же ты брал топор?
— Чтоб тебе было спокойнее.
— Почему ты не боишься, Джейк? Меня просто ужас берет. Я хочу знать, что будет с нами и нашим ребенком.
— Я не смогу объяснить, почему мне не страшно. Знаю одно: мое дело — заботиться о тебе.
— Что будет с нашим малышом! Что?
Джейк вздохнул. Как человек, не имеющий ответа. Он хотел что-то сказать, но словно передумал. Потом вновь открыл рот, будто все-таки решил попробовать. Но его перебил звонок Зоиного телефона.
Мелодия доносилась из-под одеяла, укрывавшего Зою. Отбросив его, она выхватила мобильник из кармана куртки.
Джейк забрал у нее телефон:
— Я отвечу.
Он нажал кнопку и поднес мобильник к уху. Лицо его оставалось бесстрастным. Он молча слушал. Потом отключил и вернул телефон Зое.
— Кто звонил? Что сказали?
— Все то же самое.
