Бравый полицейский отвесил три поклона, как положено по этикету, повернулся на каблуках и вышел из комнаты. А Фандор быстро оделся, пренебрегая услугами «своих» лакеев. При этом он ворчал себе под нос:
— С этим дураком Вульфом и смех, и грех… Вчера он мне наплёл такое — хоть стой, хоть падай! Он, видите ли, сам начал вести полицейское расследование! Это не так смешно, как кажется… Если дать ему действовать и дальше, он такую кашу заварит, что мы с Жювом вовек не расхлебаем! Чего дурак надумал: мы, видите ли, должны взять под подозрение эту бедняжку Мари Паскаль! Он даже бормотал что-то о необходимости её ареста! Чёрт его знает, до чего он ещё дойдёт… Придётся за ним присматривать в оба!
Фандор и Вульф отлично пообедали в ресторане. Журналист, со свойственной ему щепетильностью, не тратил ни сантима с открытого счёта Фридриха-Христиана и за все траты расплачивался из собственного кармана. При всём том, он, по собственному выражению, угостил Вульфа «отличным закусоном»… Потешный полицейский блаженно плавал в волнах алкоголя, ещё не пьяный, но уже не трезвый. Что же касается Фандора, то он сохранял ясность мыслей, особенно ему сейчас необходимую.
— Ну так как же, — спрашивал Вульф уже, наверное, в двадцатый раз с упорством, свойственным тупым людям, — ну так как же, сир, почему у вас сегодня накладная борода и усы?
— Чтобы не вызывать излишнего интереса к моей королевской персоне, дорогой Вульф. А то, знаете, соберётся толпа, начнутся овации… Зачем нам это? К тому же официанты станут ожидать «королевских» чаевых… Экономия, мой друг, экономия!
В действительности у журналиста были далеко идущие планы, и он не хотел быть узнанным ни в качестве Фридриха-Христиана, ни в качестве Фандора. Целый день он таскал за собой невообразимого Вульфа, всячески его ублажая, чем возбудил в его неповоротливых мозгах целый рой мечтаний. Бравый полицейский уже видел себя в числе главных придворных сановников, награждённым всеми существующими орденами. Он даже возмечтал, что король создаст новый орден, и он, Вульфенмименгляшк, будет первым кавалером ордена! Страсть к орденам была настоящей манией отважного телохранителя.
Между тем уже наступил вечер, и Фандор решил, что пора приступить к осуществлению своих планов. Он хлопнул своего спутника по плечу:
— А теперь слушайте меня внимательно, мой многомудрый Вульф! Мы с вами отлично провели этот день. Нас видели в Булонском лесу, где вы глубокомысленно плевали в пруд с карпами. Мы поднялись, как вы того желали, на Триумфальную арку, что вызвало у вас приступ головокружения. Мы чуть не совершили экскурсию по подземным каналам Парижа, — жаль, немного опоздали… Мы проехали на империале до Пасси и вернулись на метро. Мы вкусили от всех наслаждений столицы… кроме одного!
Вульф слушал и кивал головой. Он не совсем понимал слова своего сюзерена, но готов был со всем соглашаться заранее. Неожиданно он произнёс:
— Надо заплатить за обед…
От неожиданности Фандор запнулся.
— Да, разумеется… Но ведь это не наслаждение, а долг… Я бы сказал, тяжкий долг, друг мой! И я его исполню! Но я о другом… Подумайте, мой добрый Вульф, о радостях столь же душевных, сколь и телесных, — и о хорошеньком женском личике, об изящной фигурке, о поцелуях и ласках!.. Подумайте о двух лилейных ручках, обвивающих вашу шею…
Лицо «доброго Вульфа» налилось кровью.
— О сир, — забормотал он, — это было бы восхитительно, потрясающе… Но когда я нахожусь при особе Вашего величества, я на женщин не смотрю…
— Это почему же?
— Потому, что женщины смотрят только на Ваше величество.
«Ну и льстец!» — подумал Фандор.
— Вы правы, Вульф, — сказал он, — вы правы! Но мы найдём способ выйти из положения.
И, опёршись о стол, он посмотрел полицейскому прямо в глаза, начинавшие стекленеть от выпитого вина:
— Я сейчас закажу для вас отличный ликёр, вы будете его попивать и внимательно смотреть в окно. Вам нужно будет подсчитать, сколько экипажей проедет за время моего отсутствия. Я вернусь минут через двадцать пять… Мне нужно повидать одну даму!
— Понимаю, сир: вы пойдёте к своей подружке, а я буду сидеть здесь и считать экипажи… Только уж больно много их проезжает по улице!
Фандор пожалел бедолагу.
— Не надо считать все экипажи, — милостиво разрешил он. — Считайте только запряжённые белыми лошадьми. Мне это необходимо для статистики… Пока, Вульф!
Выйдя из кафе, Фандор кликнул такси.
— На улицу Бонапарт, — сказал он. — Я укажу, где остановиться…
«Надо предупредить Жюва, — думал журналист, забившись в угол машины. — Оставлю ему записочку… Кто знает, что может произойти… Он должен вернуться с часу на час. Завтра утром, скорее всего… То-то он будет доволен, узнав о результатах моего расследования!»
Затем его мысли обратились к Вульфу…
— Надеюсь, я не слишком его подпоил, — проворчал журналист. — Только бы он ничего не натворил до моего возвращения. Надеюсь, до кораблекрушения дело не дойдёт: в пьяном виде он плохо держит курс, но ко дну не идёт…
В доме на улице Бонапарт, где вот уже много лет жил Жюв, Фандор постарался незамеченным проскочить мимо ложи консьержки и, прыгая через две ступеньки, взлетел по лестнице. У него был свой ключ от квартиры комиссара. Войдя внутрь, Фандор крикнул для очистки совести:
— Вы дома, Жюв?
Но ответа не получил. Тогда он снял пальто и шляпу, уселся за письменный стол и стал строчить длинное послание. Закончив, он нарисовал на отдельном листе бумаги что-то вроде плана.
— Надеюсь, он разберётся, — проворчал Фандор. — Чертёж не очень красив, но вполне понятен.
Сложив оба листа, он сунул их в большой конверт, на котором написал: «Господину Жюву, срочно». После чего он вышел на улицу, сел в поджидавшее его такси и вернулся в кафе, где оставил Вульфенмименгляшка.
— Как дела? — спросил он, хлопнув по плечу полицейского, неотрывно следившего за улицей.
— Сир, — ответил тот, — я насчитал 99 штук. Но одна лошадь была пегая. Не знаю, надо ли её считать?
Фандор расхохотался.
— Хвалю за усердие! — сказал он. — Мы продолжим подсчёт завтра… Вульф, я побывал у своей подружки…
— Почему же вы так быстро её покинули?
— Потому, что я имел неосторожность рассказать ей о вас. Узнав о ваших подвигах, она захотела видеть вас немедленно!
Физиономия Вульфа расплылась от удовольствия.
— О сир… сир! — забормотал он.
— Успокойтесь, мой друг, я не ревнив… Хоть я и король, но в душе социалист и готов к разделу имущества…
Собирайтесь-ка, счастливчик, — желание женщины — закон!
Фандор расплатился по счёту и помог своему спутнику подняться на ноги, приговаривая:
— Спокойно, Вульф, наберитесь мужества! От волнения вас просто шатает… Ну же, обопритесь на меня!
