Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
– Успокойся, – рассмеялась Рита, понимая, что Костя в пьяном запале повышал свою важность в глазах подруги. – На самом деле я не помню наш вчерашний разговор. Лишь обрывки фраз.
– Ритка, – с угрозой проговорил Костик, схватив подругу за руку, – больше ни слова об этом.
– Успокойся, сын генерала, – Рита намеренно сделала ударение на звании его отца. – Увидимся позже, тогда и поговорим о твоей деятельности. А сейчас мне пора домой, в обитель трезвости и целомудрия.
– Больше не пьем. Это пагубно влияет не только на организм, но и на память. Я закончил с «синькой».
– Лучше, Махов, заканчивай с «химией». Как-то не вяжется: ты – изготовитель «синтетики» и твой отец – начальник службы по борьбе с тем, что ты изготавливаешь.
– Войтович! – зашипел Костик, но Рита уже не слышала его, так как шла по направлению к водителю, который с нетерпением поглядывал на часы.
Взглядом Костя проследил, как Рита садится в машину, и улыбнулся. Несмотря на то, что Маргарита Войтович являлась откровенной нахалкой, он был уверен, что его тайны она станет хранить так же надежно, как и свои. А их у нее было немало, как, впрочем, и у любого другого.
Глава 2
– Глупые, глупые люди.
Павел Войтович отвлекся от изучения документов и посмотрел на Сергея Авилова, который, уставившись в цветные листы газеты, качал головой.
– Каждый раз, читая прессу, ты говоришь это. Завидное постоянство.
– Сложно реагировать иначе, – засмеялся Авилов.
Смех у него был некрасивым, глухим, будто бьют деревянной ложкой по глиняным горшкам. Войтович нахмурился и пристально вгляделся в лицо своего управляющего. Рыжий таракан – так между собой называли Авилова за более чем непритязательную внешность. Сергей Авилов часто пользовался своей неприметностью, вводя в заблуждение людей, которые привыкли в первую очередь обращать внимание на фасад, а уж только потом заглядывать внутрь. Неулыбчивое лицо, веснушчатая кожа, жидкие непонятного цвета волосики, скромная одежда – на первый взгляд не поймешь, кто стоит перед тобой: то ли посредственный бухгалтер, то ли одинокий профессор. На самом деле Авилов был преобразователем, фокусником, который создавал иллюзию, ловко превращая одну деятельность в другую. Он был трансформатором идей, самым лучшим организатором из тех, кого Войтович встречал на своем жизненном пути. Причем организовать Авилов мог все, что угодно: от мелкой преступной группировки до крупного бизнеса. Чем, впрочем, он и занимался. Авилов был актером, который играл несколько ролей в одной пьесе под названием «жизнь господина Авилова». В одном акте он исполнял роль примерного мужа и отца, во втором – являлся управляющим легального бизнеса Павла Войтовича, и уже за кадром кардинально менял свой облик – превращался в координатора организации, занимающейся исключительно наркобизнесом. Сейчас Авилов, читающий газету и возмущающийся тупостью людей, выступал в роли «честного» предпринимателя, так как они находились в главном офисе небольшой компании, в сферу деятельности которой входил продовольственный и ресторанный бизнес. Инвестиции, окупаемость, поставщики, персонал – список вопросов, которым было посвящено утро. Однако стоило перейти в соседнюю комнату, в которой можно было разговаривать без боязни быть подслушанным, тема беседы менялась, и Авилов становился иным. Исчезала видимая мягкость, в голосе появлялась резкость. Конечно, внешне он оставался все тем же, рыжим, скромный костюм не превращался во фрак, но, изменив манеру общения, Авилов-профессор исчезал, а на его месте появлялся Авилов-лидер, или дон Сержио, как его в шутку называл Войтович.
– Нет, ты подумай, – хмыкнул Авилов и в раздражении отбросил газету в сторону. – Некто умный составил рейтинг «ста самых сексуальных людей Москвы». Они рассмотрели кандидатуры всех пятнадцати миллионов и определили, что у одних зубы кривые, у других носы огромные, а у третьих задница не соответствует общепринятым стандартам?
– Переживаешь, что не попал в этот список? – улыбнулся Войтович.
Авилов почесал нос кончиком пальца и прищурился.
– Оскорбило глупое желание людей мериться друг с другом гениталиями. Ради чего они это делают?
– Ради ощущения собственной исключительности, – подсказал Войтович, которого начала веселить взволнованность Авилова.
Иногда Сергей терял бдительность и открывался. В такие минуты проглядывало его настоящее лицо, лишенное наглой самоуверенности и жесткости. Войтович не любил подобные всплески эмоций, однако терпел, так как знал, что у каждого человека имеется слабое место, которое всплывает наружу, будучи потревоженным неосторожным словом или действием. У Авилова слабым местом было понятие красоты, а также стоическая неприязнь к людям, которые восхваляют свои или чужие физические достоинства. Именно поэтому его бесила Ирма, которая пользовалась ярким лицом и соблазнительной фигурой для решения щекотливых бизнес-вопросов. Тем не менее он признавал ее компетентность и во многом подчинялся. Однако только потому, что восхищался разумностью и профессионализмом Ирмы, которая зачастую по расчетливости и изощренности превосходила самого Авилова.
– Ей надо было родиться мужчиной, – как-то сказал он Войтовичу.
– Тогда ты здоровался бы с ней за руку и пел дифирамбы ее чутью?
– Тогда я не разглядывал бы ее грудь и не думал бы о том, какая она в постели.
Этот разговор случился задолго до того, как Войтович и Ирма стали любовниками. Свои отношения они не афишировали, никто в офисе не догадывался, что их связывает во внерабочее время. Авилов, естественно, знал об их связи, так как скрыть от него что-либо было невозможно. Сначала он был озадачен, после раздражен, но теперь привык. К подобной метаморфозе его привела сама Ирма, к которой он испытывал уважение за то, что она никогда не пользовалась положением любовницы босса при решении рабочих проблем. В офисе Ирма занималась бизнесом, любовные переживания оставляла за порогом.
Кроме того, Авилов откровенно побаивался госпожу Пейве, способную отправить неугодного в мир иной не только взглядом или словом, но и конкретным действием. Самым легким наказанием было увольнение – это касалось тех, кто был занят в легальной сфере. В «теневом факторе» разногласия или подозрения решались банальным физическим уничтожением. Причем Ирма не давала возможности оправдаться или реабилитироваться. Она тщательно оценивала степень прегрешения и выносила приговор, однозначный и окончательный. И мнение свое никогда не меняла.
Подобная жестокость была вполне объяснимой. Инстинкт самосохранения у Ирмы был развит сильнее всего. Она обладала повышенным чувством опасности и могла определить, откуда исходит потенциальная угроза, даже в том случае, если она еще находилась в зачаточном состоянии.
– Что-то Ирма задерживается, – сказал Войтович, бросив взгляд на часы.
– Действительно, – согласился Авилов. – Четыре часа. Многовато.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
