– Сочувствую тебе, Донован. И потому, что отец погиб, и потому, что ты при этом присутствовал. Должно быть, это было кошмарно.
Видение падающего здания снова пронеслось перед глазами Донована, в который раз за последние три дня.
– Я все думаю, мог ли я сделать хоть что-нибудь.
– А может, лучше этого не знать. – Она опустила глаза, разглядывая свой бокал, и легкие искорки пробежали по блестящим белокурым волосам. Прошло несколько мгновений, прежде чем женщина подняла голову. – Ты хорошо выглядишь. – Ее взгляд скользнул по его строгому костюму. Как непохоже на джинсы, в которых она привыкла его видеть. – От рабочего по сносу домов ты легко перешел к должности исполнительного директора.
– Одежда создает обманчивое впечатление. Я просто строительный рабочий. – Донован неуверенно улыбнулся. – Или, вернее, разрушительный рабочий.
Так вежливо, что он не понял, была ли это шпилька, Кейт проговорила:
– Вполне в соответствии с твоими талантами. – Она повернулась, чтобы уйти. – Приятно было повидать тебя. А теперь извини, мне надо поговорить еще кое с кем.
– Подожди. – Он поднял руку, внезапно осознав, что не может позволить ей уйти, не попытавшись определить границы той пропасти, что лежала между ними. – Десять лет назад ты исчезла так быстро, что у меня не было даже возможности сказать… попросить прощения.
Ее карие глаза потемнели.
– Не беспокойся, я все знаю. Ты всегда потом просил прощения.
Он вздрогнул, как будто она его ударила. Наступило напряженное молчание. Потом Кейт наклонила голову и прижала пальцы ко лбу.
– Прости, Патрик. Я не должна была так говорить. Но я не хочу обсуждать это. Ни сейчас, вообще никогда.
Она повернулась и пошла прочь, стройная и строгая фигурка. Донован перевел дыхание. Кейт называла его Патриком только тогда, когда не желала шутить, значит, тема их неудавшегося брака была закрыта. Наверное, он должен был испытывать благодарность.
И все же перестать думать об этом было не так легко, как прервать разговор. Сколько раз он мечтал о том, как они встретятся снова! Даже после того как она его покинула, он был уверен, что если бы только они смогли поговорить, если бы он смог извиниться, объясниться, то все опять было бы хорошо. Он разыскивал Кейт со все растущим упорством даже после того, как та подала документы на развод.
Через некоторое время Донован узнал, что после развода она сразу же улетела в Сан-Франциско. У него не было ни малейшего шанса переубедить ее. Как это похоже на Кейт – долго-долго терпеть и делать вид, что все прекрасно, пока не наступит переломный момент. Тогда уж она хлопает дверью, и это навсегда.
Когда он осознал это, то буквально рассыпался на куски. Если бы не Сэм, который возился с ним, как с любимым сыном, то Донован, наверное, не выжил бы. Скорее всего закончил бы свои дни, врезавшись в фонарный столб на скорости девяносто миль в час, как случилось с его отцом.
Сейчас Кейт была рядом, на расстоянии протянутой руки, но эмоционально – дальше, чем когда бы то ни было. Он не сводил с нее взгляда, пока она переходила от одной группы людей к другой, давая им возможность выразить соболезнования.
Строгий черный костюм был полной противоположностью тому наряду, который был на Кейт, когда «они встретились впервые. Донован в тот вечер подрабатывал, паркуя машины гостей, приглашенных на традиционный бал-котильон. Раз в год молодых леди из старинных обеспеченных семей выводили в общество. Когда ему предложили эту работу, Донован не сразу поверил, что подобные мероприятия проводятся до сих пор. Он согласился, – стипендии в колледже хватало только на оплату обучения, и он использовал каждый свободный час, чтобы заработать на учебники и прочие необходимые вещи. Кроме того, ему стало любопытно, как живет другая половина человечества.
Бал проводился в здании театра в центре Балтимора. И хотя место проведения не отличалось особым шиком, гости с лихвой восполнили этот недостаток. Донован просто выпал в осадок, наблюдая, как гордые отцы и взволнованные матери прибывали на бал со своими дочерями. Поскольку погода для декабря стояла теплая, дебютанткам не пришлось кутаться, словно эскимоскам. Даже дурнушки сияли как бриллианты в своих непорочно-белых платьях. Он и не подозревал, что в Мэриленде столько натуральных блондинок!
Если только они были натуральными. Он прекрасно знал, что ни одна из этих красоток не так невинна, как кажется. Большинство из них учились на первом курсе колледжей, и, наверное, среди них не осталось ни одной девушки, но Доновану понравилась эта иллюзия возвращения в прошлое, когда нравы были проще и чище.
Семья Корси прибыла на лимузине. Джулия была сама элегантность и аристократизм, а Сэм излучал уверенность, которую дают только успех и богатство. Появление Кейт, с того самого мгновения как она выскользнула из лимузина, заставило его позабыть обо всем. Ее белокурые волосы были зачесаны вверх, тонкую шею украшал жемчуг, наверняка настоящий, а улыбка в тот зимний вечер согревала всех вокруг. Актриса Грейс Келли восемнадцати лет в пышном белоснежном платье.
Она была высокой, около пяти футов и семи дюймов. Рост, как раз подходящий для него. Почти ослепленный, Донован даже забыл закрыть за ней дверцу лимузина. Потом Кейт взглянула на него, не так, как посмотрела бы богатая девушка на лакея, а как на равного.
– Спасибо.
И подмигнула. На секунду ему показалось, будто они остались вдвоем во всем мире.
Донован последовал бы за ней в театр, как мотылек летит на пламя свечи, если бы ее мать не спросила:
– А ты не забыла перчатки, Кейт? Девушка остановилась и с испугом посмотрела на свои голые руки.
– Прости, мама, я оставила их дома. Я просто не создана для того, чтобы соблюдать все эти викторианские правила.
С элегантностью, но и с веселым огоньком в глазах ее мать пробормотала:
– И почему меня это не удивляет? – одновременно доставая из своей расшитой бисером сумочки пару перчаток. Кейт рассмеялась.
– По той же причине, по которой меня не удивляет, что ты основательно подготовилась.
Донован как зачарованный следил за тем, как девушка натягивала белые лайковые перчатки до локтя. Они облегали руки, словно вторая кожа. Пока ее мать застегивала пуговки у каждого запястья, Кейт взглянула на него с выражением «мы-то с тобой знаем, что это глупо, но мне приходится ублажать родителей». Затем она, как принцесса, проследовала в здание, и Донован последним жадным взглядом проводил ее, желая навсегда запечатлеть в памяти ее облик. Такие девушки, как эта, не для парней вроде него, паркующих автомобили и подрабатывающих на стройке, чтобы иметь деньги на учебу.
Даже в самых смелых мечтах он не мог себе представить, как завершится этот вечер.
…Но это было тогда. Он отвернулся, надеясь, что никто не заметил, как он глазел на свою бывшую жену. Та Кейт – яркая, юная – раскрывалась навстречу жизни с такой наивной доверчивостью, что покорила его раз и навсегда. А сейчас она излучала то же непоколебимое спокойствие, которое было характерно для Джулии.
