Когда я закрываю глаза, становится темно. Это похоже на ночь. Я могу создать ночь белым днем! Это гениально, да? Я СУПЕР ПЕС.
24 октября
По прошествии времени я могу сказать, что жить в квартире Анны и Хьюго совершенно прекрасно. Но вначале…
Мне пришлось привыкать к дивану, кровати, к книгам, красиво разложенным на журнальном столике, но которые никто не читал, к свечам, которые ничего не освещали, а лишь хорошо пахли, к этому уродливому предмету, по которому передают плохие новости и плоские картинки, и который называют телевизор. Я привыкал к ванной, которая позволяет людям считать, что они моются, а они барахтаются в своей грязи, к холодному предмету мебели, называемому холодильник, к рамкам для фотографий, где есть фотографии только хозяев дома, к сигнализации, которую надо включать перед уходом из дома, чтобы помешать ворам похитить уродливые картины. Я с трудом привыкал к батареям, от которых меня тошнит, к туалетам, где люди стараются уничтожить все подозрительные следы их какашек, к телефону, который позволяет людям говорить с другими людьми странным образом, к подушкам, похожим на тихих захватчиков, к столовым приборам, которые больше не позволяют людям получать удовольствие от еды. Я испытываю ужасную ненависть и не могу привыкнуть к пылесосу, чудовищу, пожирающему пыль, к шкафам, набитым дорогими вещами и обувью, которые люди портят за три минуты. К этому противному радио, которое запирает людей в маленький ящик, оставляя им лишь право говорить, к дверному звонку, последнему препятствию перед нашествием незваных гостей, к душу, который является настоящим бедствием для стоящего под ним, если течет холодная вода, к стиральной машинке, которая вращается, чтобы убрать всю грязь с одежды.
В нашем доме, под нашими ногами-лапами, живет соседка, которая «не любит животных» и которая думает, что «собаки должны жить в деревне». Каждый раз, как я ее встречаю, я начинаю рычать и морщить нос, чтобы были видны мои острые зубы, и все это, чтобы напугать ее. Мне непривычно напускать на себя злой вид, я рожден не для того, чтобы внушать страх, но один раз в три месяца (да, я веду календарь для таких случаев) я выхожу на балкон и делаю так, чтобы моя моча протекла как раз ей на стол, который стоит на ее балконе. Потом я спокойно засыпаю и улыбаюсь во сне.
26 октября
ТАДАМ… ностальгическая минутка.
Ностальгия: чувство, которое человек придумал, чтобы причинить себе еще больше боли, чем у него уже есть.
(Вынимай свой носовой платок, читатель.) Как я уже тебе сказал, когда я родился, нас было семь щенков. Рождаться – это трудно, но делить свое рождение с еще шестью братьями и сестрами еще тяжелей. В животе у нашей мамочки каждый был как бы сам за себя. Не было известно точно, сколько нас там находится. Я думал, что нас не больше четырех. И только выйдя на свет, я понял, что нас семь щенков. В течение трех месяцев я жил бок о бок с четырьмя братьями и двумя сестрами, мы очень дружили. Это была настоящая стая. Мы вместе играли, вместе спали, мы вместе прикладывались к животу нашей матери, чтобы ее сосать, мы вместе думали над смыслом жизни, мы затевали потасовки… Я не знал, что жизнь нас разлучит. Надо было всегда оставаться маленьким. Надо было всегда быть малышом, играющим со своими братьями и сестрами, и не знающим, где находится завод по изготовлению сосисок. Я был любимчиком у своих родителей. Да ладно? Хватит нам лгать: у родителей всегда есть самый любимый ребенок. Да, да.
Папа мне говорил, что у меня умный вид, мама считала, что я красивый, папа – что я далеко пойду, мама – что я самый самый лучший бретонский бассет, папа – что я ответственный, а мама – что я забавный. Моих братьев и сестер это не раздражало. Они принимали как должное, что родители выделяли меня из всех, и смотрели на это доброжелательно.
