Юстиния, несмотря на чудовищный акцент, поняла его, приоткрыла глаза и произнесла прерывисто, не сразу совладав с дыханием:
— Я наложница. Мне можно всё.
Она впилась ногтями в его спину и обхватила бёдра лодыжками ещё плотнее, призывая погружаться глубже. Девушка мотала его полночи. Они сбили в ком простынь на всей постели от края до края. А сейчас силы снова возвращались, даже после короткого сна. Да, наложница кентарха 1 Фория умела разжечь пламя в любом мужчине. Вот только сам командующий вряд ли обрадуется, если узнает, что она делит ложе с кем-то ещё. Тем более, с кем-то из северных воинов, которых кентарх любил называть варварами, как за спиной, так и в лицо.
За это многие из воинов, что приплыли на службу василевсу, откровенно его недолюбливали. Однако дисциплину, установленную не ими, старались соблюдать.
Сполна насытившись близостью, Ингольв лёг рядом с Юстинией, обнимая её одной рукой. И снова мысли вернулись к скорому отплытию обратно, домой. Они с Лейви и так задержались тут больше положенного. Надо бы успеть к осеннему альтингу, где его, верно, уже очень заждались. Можно было только представить то, как рвал и метал Альвин Белобородый, когда он не вернулся в прошлом году. Его наверняка уже назвали нидингом, который трусливо сбежал, не пожелав хоть как-то расплатиться за содеянное. Теперь сложно будет вернуть себе доброе имя. Однако придётся сильно постараться, чтобы это всё же сделать, потому как уважение людей ещё ой как понадобится.
Немного отдохнув, Ингольв встал и, ополоснувшись в умывальнике, начал одеваться. Всё это время он чувствовал на себе липкий взгляд Юстинии. А она лежала, раскинувшись на кровати, и откровенно любовалась им. Да, верно, южным женщинам он, рождённый от их соплеменницы, казался гораздо более привлекательным, чем северянкам. И как будто более привычным.
Они с Юстинией разговаривали со вчерашнего вечера очень мало. Ингольв так и не успел толком научиться говорить на чужом языке, часто делал ошибки, а потому предпочитал молчать. Командовать своими воинами это ему никак не мешало. Довольно быстро его поставили во главе личной охраны василевса, частично состоящей из воинов севера. Ингольв видел, как в сражениях за земли они гибнут десятками. Но каждый год приходили корабли с новыми, потому как правитель ромеев каждому обещал несметные богатства за исправную службу. Но слишком-то наёмники его не разоряли, потому как выживали далеко не все, избавляя от необходимости платить вознаграждение. Пришло время перестать испытывать судьбу, удачливость и могущество Фенрира. Ингольв с Лейви уплывут на следующем корабле, что пойдёт через Западное море. Свои богатства они уже получили сполна. Пора и меру знать.
— Мы увидимся ещё? — промурлыкала Юстиния, провожая его взглядом.
Она обмотала вокруг круди покрывало и подбежала, поймав Ингольва у самой двери. Неужто и правда хотела бы новой встречи? Не зря, верно, на пиру вчера глаз не сводила и улыбалась ему больше, чем кентарху: то и дело подносила сладкие финики и вино. Присаживалась рядом, как бы невзначай прижимаясь к боку. Ингольв и заметить не успел, как ночью оказался в её покоях, на ходу сдирая с девушки невесомую одежду. А вот рассказать о том, что через день его здесь уже не будет — не успел.
— Нет, — отрезал, стараясь как можно мягче высвободиться из цепких рук Юстинии.
Больше ему добавить было нечего: и не только из-за невозможности подобрать слова из чужого языка. Так будет легче. Она позлится. Может, разобьёт пару ваз: это было видно по тому, как опасно сверкнули чёрные глаза девушки — и успокоится. Благо, если Форий не узнает. А то быть ей битой.
Ингольв вышел из комнаты под слегка ошарашенным и яростным взглядом Юстинии и направился прочь, стараясь пройти самыми незаметными ходами большого, как для обычного, не слишком знатного вояки, дома кентарха. Хорошо ещё, что тот жил не так далеко от белокаменного дворца василевса. Возможно, то, что Ингольв не ночевал в казарме, никто и не заметит, кроме своих.
Светлый, облитый поутру золотом, город встретил сонным гулом. По улицам уже сновали завёрнутые в свои странные хламиды мужчины и женщины, каждая из которых, молодая, старая ли, считали своим долгом с любопытством посмотреть на чужеземца. Он даже здесь не изменял своей обычной одежде, хоть в тёплую пору её требовалось гораздо меньше, чем во время родных холодов. Даже успел обзавестись обычным для здешних жителей загаром, правда, поначалу пару раз обгорев едва не до костей. Но весь остальной вид легко выдавал в нем уроженца чужих земель. Которых здесь, несмотря на отвагу и ярость в бою, всё равно держали за кого-то вроде зверей.
Самой короткой дорогой он добрался до ворот дворца. Стража пустила без лишних допросов: в конце концов не он первый возвращался сюда поутру. Однако не всем дозволялись подобные вольности — только самым приближенным к правителю. Хоть другие ромеи чаще всего северян не жаловали, а василевс Иовиан держал их при себе. Правитель считал, что могучие и заросшие воины будут нагонять больше страха на тех, кто удумает зло против него. Ингольв не щадил всех, кто был под его началом — и своих, и южан, а потому охранители из них получались надёжные. Теперь предстояло передать эту обязанность другому воину. И он уже присмотрел себе замену.
1 Кентарх — командующий центурией в армии Ромейской империи.
Созвучно с его размышлениями, недалеко от казарм навстречу попался Блефиди, уже спозаранку злой, что клубок змей. К счастью, с северянами он знался уже давно, а потому язык их понимал гораздо лучше, чем Ингольв — язык ромеев. Сдружились они ещё на первом году службы, и ромей был, пожалуй, единственным, кого жаль было оставлять здесь.
— А вот ты где, — проворчал воин, сощурив светло-карие глаза. — Готовься, Ульв, василевс будет рвать тебя на куски.
— Это за что? — тот пошёл дальше, не останавливаясь. — Ты меня, Змей, не стращай.
— О, тебя, верно, больше пугает Форий, — Блефиди скабрезно хмыкнул. — Уж он-то вчера надрался так, что на весь пиршественный зал орал, что отрежет тебе всё, что делает тебя мужиком.
— Я не слышал, — Ингольв пожал плечами.
— Конечно, не слышал. Ты в это время, наверное, уже вовсю имел его наложницу.
Они вошли в тень аркады и пошли вдоль ряда белоснежных колонн. Здесь ещё сохранялись остатки утренней прохлады, что отступала под напором дневного зноя.
— Если Форий захочет, я могу выйти с ним на поединок, — от мысли о гневе кентарха ничего внутри не дрогнуло.
Он знал, что сильнее, пусть даже тот наденет все свои доспехи. Сила ульфхеднара, преумноженная покровительством Фенрира могла смять любого, кто дерзнет встать у него на пути.
— Ты не у себя дома, Ульв, — Блефиди вдруг помрачнел. — Здесь тебя скорее отравят. А после Форий отрежет всё, что ему захочется, с твоего мёртвого тела.
А вот это уже больше похоже на кентарха. Он ведь вовсе не дурак, и понимает, что в честном бою против Ингольва ему не выстоять. Потому запросто от него можно ожидать какой-то подлости. Что за проклятье? Теперь и не поесть без оглядки.
