И мчится тайною тропойВоспрянувший с долины битвыНаездников веселый ройНа отдаленные ловитвы…
Заночевали здесь же, в лесу, на небольшой полянке, утром же, едва рассвело, стали ставить более надежный лагерь.
– Здесь вот, меж болотцами, хорошо, ваш-бродь, – указывал ушлый казак Иван Ситников, Иловайского казачьего полка урядник.
Молодой – ровесник Дениса, – но уже битый жизнью, Ситников оказался расторопным на все руки: мог и кашу на свой десяток сварить, и надежный шалаш сладить.
– Тамоку, позади, урочище… – продолжал казак. – Мы его чуток подрасчистим, чтоб, в случае чего, схорониться можно. Да и – схрон. А коней можно тут, на поляне, пасти. И вот еще что, ваш-бродь. Тут ведь, хоть и кажется, что глушь, а все ж деревни рядом. Вон и пожня, а вон – санный след.
– Санный?
– От саней-волокуш. Крестьяне на них и летом ездят. По бездорожью-то – добро как славно.
Поправив на голове казацкую шапку с малиновым верхом, Ситников лихо закрутил чуб и, спешившись, подозвал к себе своих казаков:
– Пошли-ка, ребята, в овражек. Поглядим, чего там.
Утро выдалось росистым, по всему, предстоящий день обещал быть солнечным и теплым. С первыми лучиками еще невидимого из-за деревьев солнца пробудились, защебетали утренние птахи, оживились, загудели шмели, а вот разноцветные бабочки не показывались, выжидали настоящего дневного тепла.
Проехав версты две по лесной дороге, с полтора десятка гусар и казаков (разведчики, возглавляемые лично Давыдовым) придержали коней на опушке. Впереди рвались в голубое небо дымы, виднелись серые заборы и соломенные крыши изб. Слышно было, как кукарекали петухи, мычали коровы, а кто-то из вставших уже крестьян громко бранился, бог знает на кого.
– Большая деревня, – подполковник передал зрительную трубу Ситникову. – Похоже, французов там нету. А ну-ка, Иван, глянь.
Казак поправил шапку, всмотрелся и покусал левый ус:
– В деревне – не видать. Ни французов, ни чужих коней… А вот на дороге – следы.
Ловко спрыгнув с седла, Ситников нагнулся к лошадиным следам, четко отпечатавшимся в глинистой почве, и, похоже, принюхался…
– Французы! Вона, подковы-то не как у нас. И телеги – слишком уж колея глубокая. Груженые… Обоз! Вечерком вчера проезжали… или ночью уже.
– Ночью, говоришь? – задумчиво пробормотал Денис. – Обозы груженые – всяко догоним… Да и поможем разгрузить! А, братцы?
– Знамо дело, ваш-бродь!
Сказано – сделано. Послав одного казака за подмогою, Давыдов пустил коня мелкой приемистой рысью прямо по лугу – на всякий случай огибая деревню, где враги, вполне возможно, могли оставить наблюдательный пост.
Выскочив немного погодя на дорогу, всадники прибавили ходу, бросив лошадок в аллюр. Таким вот бодрым аллюром и ехали, и впереди – многоопытный казачий урядник Ситников. Он и предупредил, резко заворотив коня:
– Навоз, господин подполковник! Свежий. Видать, близко уже.
Приказав придержать коней, Денис прихватил с собой урядника и повернул к березовой рощице. Там разведчики спешились, привязали коней и дальше уже пробирались пешком. Недолго.
Из-за рощицы вскоре потянуло дымком, донесся густой запах ячневой каши, затем послышалось лошадиное ржание…
– Бивак у них там, ваш-бродь, – указал нагайкой казак. – Проснулись, сволочи. Видать, в путь собираются.
– Глянем!
Гусар выплюнул изо рта травинку и решительно зашагал вперед, пока за чахлыми кустами жимолости не увидел телеги, лошадей и суетящихся вокруг них людишек – солдат в зеленых мундирах.
– Вестфальская пехота, – шепотом пояснил подполковник. – Мундиры на наши похожи, путали издаля.
– Вестфальцы – с французами…
– С ними, да…
Давыдов и Ситников удалились так же осторожно, как и пришли. Отвязали коней, поскакали к своим – как раз подоспела и подмога, еще сотня казаков и гусар.
– Кажись, дело! Ужо, покажем вражинам. Ужо! – радостно потирал руки Коленька Розонтов.
Ярко начищенные пуговицы на его доломане горели золотом, ментик был лихо наброшен на плечо, да и кивер, казалось, сидел как-то лихо, по-молодецки. Денис улыбнулся, вспомнив давнего друга Алешку Бурцова. Ну, Коленька – гусар гусаров. Еще бы усы! Увы, с усами покуда было плохо. Не росли – в силу младости.
– Ну, что, братцы? – подполковник улыбнулся в седле. – Вперед! А то что-то расслабился враг – совсем ничего не боится.
И снова всадники взяли в намет, понеслись, пригнувшись к холкам, молча и деловито, словно почуявшие добычу волки. Зачавкал под копытами неглубокий, но широкий ручей, показалась рощица, а впереди, за деревьями – крытые рогожками возы. Вестфальцы!
– Не одни ветсфальцы там, – Давыдов углядел красные мундиры саксонцев – легкой кавалерии союзника Наполеона принца Альбрехта. – Ничего! Никуда-то вы не денетесь, братцы. Ничего…
Проскакав еще немного, Денис вытащил пистолеты и обернулся в седле:
– Урядник! Давай слева, в обход – не дайте уйти. Остальные – за мной. Живо! Вперед! Ура-а-а!
– Ур-ра-а-а-а! – разнесся на всю округу грозный боевой клич.
Грянули выстрелы. Выскочившие к обозу партизаны выхватили сабли… Началась рубка с саксонцами, один из них – дюжий красномордый (в цвет мундира) усач бросился прямо на Давыдова, угадав в нем главного.
Со звоном скрестились сабли. Ловко отбив удар, Денис тут же перешел в контратаку с такой яростью, с таким неудержимым порывом, что в прищуренных глазах саксонца внезапно промелькнул страх… Гусар быстро провел ложный выпад, враг уклонился и тотчас же угодил под удар. Захрипел, согнулся в седле, держась за окровавленную шею… а бравый подполковник уже скакал дальше, врываясь в самую гущу схватки:
– А ну, наддайте-ка, братцы! Ур-ра-а-а!
Минут через десять все было кончено. Кто-то оказался убит, кто-то ранен, а пару дюжин вестфальцев, видя полную свою безысходность, предпочли сдаться в плен. Что делать с пленными, Давыдов пока не придумал. Одно было ясно: пленные для партизан – обуза, и лучше бы их вообще не брать. Да, не брать – зарубить на месте! В конце концов, в Россию-то их никто не звал. Зарубить! Беспощадно! Так бы и сделать… Однако Дэн все же был гуманист.
– Пленные пусть лагерь строят, – подполковник покусал губу. – Землянки в три наката… ха-ха! Чтоб бомбардировщиков выдержали… хотя какие тут, к черту, бомбардировщики.
– Хорошо бы еще гать через болото замостить, – осмелился посоветовать Ситников.
– Замостят, – кивнув, Денис Васильевич обратился к пленникам по-французски: – Hé, seigneur! Sapeurs parmi vous? Саперы есть, спрашиваю?
