Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
– Похоже, палач потерял парочку прежде, чем я успела до него добраться, – пояснила она.
– Они поймут, – Меркурио подбросил мешочек и вернул его девушке. – Будь на причале семнадцать к шестому удару часов. Двеймерская бригантина под названием «Кавалер Трелен». Это нейтральный корабль, и он не ходит под итрейским флагом. На нем и уплывешь.
– Но без тебя.
– Я хорошо тебя обучил. Дальше сама. Пересеки порог Красной Церкви до первой перемены Септимия, или не пересечешь никогда.
– Я понимаю…
В его слезящихся глазах мелькнуло что-то похожее на доброту.
– Ты лучшая ученица, которую я когда-либо отправлял на службу Матери. Расправь там свои крылья и лети. И мы еще встретимся.
Она достала из-за пояса стилет и, склонив голову, положила его на предплечье. Клинок был изготовлен из могильной кости, белоснежной и твердой, как сталь, рукоятка вырезана в форме вороны в полете. Глаза птицы цвета красного янтаря блеснули в лучах солнца.
– Оставь себе, – шмыгнул старик. – Он снова твой. Ты наконец-то его заслужила.
Она осмотрела стилет с разных сторон.
– Может, дать ему имя?
– Можно, наверное. Не вижу в этом смысла, но, на худой конец…
– Конец вот здесь, – она коснулась кончика лезвия. – Им убивают людей.
– О, браво. Смотри не порежься о свое остроумие.
– У всех великих клинков есть имена. Это традиция.
– Херня, – Меркурио забрал у нее кинжал и поднял его перед собой. – Имена для клинков и прочая ерунда – это удел героев, девочка. Людей, о которых слагают песни, ради которых меняют историю, в честь которых называют своих отпрысков. Для нас с тобой подготовлена темная дорожка. Если правильно по ней станцуешь, никто никогда не узнает твоего имени, не говоря уже об имени свинорезки за твоим поясом. Ты будешь слухом. Шепотом. Мыслью, от которой все ублюдки этого мира будут просыпаться по неночам в холодном поту. Кем ты точно никогда не станешь, девочка, так это чьим-то героем.
Меркурио вернул ей стилет.
– Но ты станешь той, кого герои будут бояться.
Она улыбнулась. Неожиданной и очень грустной улыбкой. Замешкалась на пару секунд. Подалась вперед. И ласково поцеловала наждачные щеки.
– Я буду скучать, – сказала она.
И скрылась в тенях.
Глава 2
Музыка
Небо плакало.
Или ей так казалось. Девочка понимала, что вода, льющаяся из угольно-темного пятна сверху, это дождь, – ей совсем недавно исполнилось десять, но она достаточно большая, чтобы знать такие вещи. И все же ей нравилось думать, что эти слезы проливает лицо из сахарной ваты. Они такие холодные в сравнении с ее собственными. Не соленые, не щиплют. Но да, небо определенно плакало.
А что еще ему делать в такой день?
Она стояла на Хребте над Форумом, под ногами блестела могильная кость, волосы разметал холодный ветер. На площади внизу собирались люди, горланили, размахивали кулаками. Они негодовали, стоя напротив эшафота в центре Форума, и девочка задумалась: если его перевернут, разрешат ли осужденным пойти домой?
О, как это было бы чудесно!
Она никогда не видела столько народу. Мужчины и женщины разного роста и телосложения, дети немногим старше нее. На них была безобразная одежда, и их завывания пугали девочку. Она крепко ухватилась за мамину руку.
Та, казалось, не заметила. Ее взгляд был устремлен на эшафот, как и у всех остальных. Но мама не плевала в сторону мужчин, стоящих перед петлями, не кидалась гнилой едой и не цедила «предатели» сквозь стиснутые зубы. Донна Корвере просто стояла в своем черном платье, намокшем от небесных слез, как статуя над пока еще пустой могилой.
Пока. Но это ненадолго.
Девочке хотелось спросить, почему мама не плачет. Она не знала значения слова «предатель», так что хотела спросить и о нем. Но каким-то образом она понимала, что здесь нет места для слов. Поэтому молчала.
Наблюдала за происходящим.
На эшафоте внизу стояли шестеро мужчин. Один в капюшоне палача – черном, как истинотьма. Другой в мантии священника – белой, как перья голубки. Четверо остальных замерли со связанными руками и мятежом в глазах. Но когда мужчина в капюшоне надел каждому на шею петлю, девочка увидела, как непокорность покидает их лица, постепенно становящиеся бескровными. В последующие годы ей не раз говорили, каким храбрым был ее отец. Но в тот день, глядя на него, стоящего в конце ряда, она знала, что он боялся.
Девочка всего десяти лет отроду уже знала цвет страха.
Священник вышел вперед и постучал посохом по подмосткам. Его борода напоминала изгородь, а плечи были, как у быка. Мужчина больше походил на разбойника, который убил старца и украл его одежду, чем на святого человека. Три солнца, висевшие на цепи вокруг его шеи, пытались блестеть, но тучи в плачущем небе не оставляли им ни малейшего шанса.
Его голос был сладким, темным и вязким, как ири́с. Но вещал он о преступлениях против Итрейской республики. О предательстве и измене. Преподобный разбойник призвал Свет быть свидетелем (будто у Него был выбор) и назвал каждого мужчину по имени.
Сенатор Клавдий Валенте.
Сенатор Марконий Албари.
Генерал Гай Максиний Антоний.
Судья Дарий Корвере.
Имя ее отца прозвучало как последняя нота самой грустной песни, которую она когда-либо слышала. Глаза наполнились слезами, размывая мир в бесформенное пятно. Каким же крошечным и бледным он казался в этом воющем море. До чего одиноким. Она вспомнила, каким он был еще совсем недавно: высоким, гордым и – о, до чего сильным! Его доспехи из могильной кости сияли белее зимы, плащ разливался алой рекой за спиной. От уголков ясных голубых глаз разбегались морщинки, когда он улыбался.
Доспехи и плащ исчезли, теперь их сменили грязные мешковатые тряпки, а синяки по всему лицу были размером со спелые фиолетовые сливы. Правый глаз заплыл, второй смотрел в землю. Как же ей хотелось, чтобы папа взглянул на нее! Чтобы он вернулся домой.
– Предатель! – орала толпа. – Пусть станцует!
Девочка не понимала, что они имеют в виду. Она не слышала никакой музыки[3].
Преподобный разбойник поднял взгляд на зубчатые стены, на костеродных и политиков, собравшихся наверху. Казалось, на представление явился весь Сенат – почти сотня мужчин в мантиях с фиолетовой оторочкой безжалостно смотрели на эшафот.
Справа от Сената стояла группа людей в белых доспехах и кроваво-алых плащах. Обнаженные мечи в их руках были объяты рябящим пламенем. Их звали люминатами – это девочка хорошо знала. Они были папиными братьями по оружию до «предавания» – это, как она полагала, и делали предатели.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
