Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Павел Федорович вытащил свой смартфон, нажал на что-то и протянул мобильник мне. Я увидела фото женщины средних лет с волнистыми темными волосами до плеч и карими глазами. Светлана, как я поняла, улыбалась – у нее и правда была красивая улыбка, которая придавала ей немного загадочный вид. Женщину ни капли не портила сеточка тонких морщинок возле уголков глаз и на лбу, видимо, она часто морщит его. Насколько позволял разглядеть снимок, Светлана косметику игнорирует – разве что иногда наносит тональный крем, но не более того. В целом женщина производила самое положительное впечатление – неудивительно, что Куприянов сразу обратил на нее внимание.
Я протянула телефон Павлу Федоровичу и кивнула в ожидании услышать продолжение истории. Куприянов истолковал мой жест верно и продолжил:
– Света нашла какое-то художественное заведение в нашем Тарасове – оно открылось недавно, называется «Институт декоративно-прикладного искусства и народного творчества». Светлана рассказывала, что это училище – несмотря на название, там дается среднее образование – единственное в городе, где обучают таким редким в наши дни специальностям, как лаковая миниатюра, иконопись, художественная вышивка, кружевоплетение, и чему-то подобному. Как я понял, задача заведения – возрождение исконно русских традиций. Как ни странно, в эпоху развитых компьютерных технологий все большую популярность приобретают, казалось бы, забытые ремесла. Например, в Петербурге многие люди платят огромные деньги за изделия ручной работы, покупают салфетки в технике вышивки гладью, ювелирные изделия, выполненные мастером, вязаные платья… Вот и в Тарасове решили открыть такую школу. Света выбрала самое сложное отделение, где обучают иконописи и миниатюре. Она говорила, что на этом факультете нужно учиться шесть лет, тогда как на остальных – четыре года. В институт можно поступить на бюджетное отделение, и, если бы Светлана не имела оконченное Парижское художественное заведение, она с легкостью бы набрала на экзаменах высокие балы. А так как второе образование платное, то Свету взяли на коммерческое отделение. Но я не возражал: мы можем себе позволить платить требуемую сумму за обучение, для меня главное, чтобы жене нравилась учеба и она не скучала одна дома. Этой осенью Светлана начала ходить на пары, подобно другим студенткам, как прилежная ученица, по вечерам выполняла домашние задания. У нас по всей квартире теперь лежат листы с какими-то орнаментами, валяются тюбики с масляными красками, ну и прочие атрибуты художников… Факультет Светланы самый сложный, от студентов требуется не только талант и способности к рисованию, но и усидчивость вкупе с невероятной работоспособностью. То, что Свете нравится учиться, я понял сразу же – теперь все наши разговоры были только об ее занятиях и о необыкновенно одаренном преподавателе Романе Александровиче.
Куприянов сделал паузу и отпил свой кофе. По его голосу, который несколько изменился, я поняла, что мы подошли к сути вопроса. По крайней мере, имя преподавателя Павел Федорович выговорил крайне неприязненным тоном.
– Поначалу я радовался, что Света так увлечена своими занятиями, – рассказывал мой собеседник. – Но потом меня несколько насторожило, что жена проводит слишком много времени в художественном училище. У студентов любого художественного заведения пары заканчиваются в пять, максимум в семь вечера. Света же иногда задерживалась до девяти и возвращалась домой затемно. Даже я приходил с работы раньше, чем она. Ну и дома – все разговоры об этом Романе Александровиче. Послушать ее – так он бог и король, прямо-таки идеал. Свете почти сорок лет, а об учителе этом она рассказывает как наивная влюбленная школьница! Представляете, каково мне было ее слушать? По ее словам, он считает ее одной из лучших учениц, дает ей какие-то сложные задания. Я как-то пошутил в его адрес – немного язвительно, правда, – так видели бы вы реакцию Светы! Она сразу бросилась защищать своего обожаемого Романа Александровича, я рассердился, и мы с ней впервые в жизни крепко поссорились. Она меня тоже сильно обидела. Я тогда спросил, может, ты за него замуж выйдешь, раз он такой идеальный, так она заявила, что с радостью бы вышла, не будь он женат, потому что я не понимаю и никогда не пойму настоящего искусства, настоящей живописи. Тогда я всерьез стал подозревать, что между Светой и этим Романом – отношения не совсем как между ученицей и учителем.
– То есть вы полагаете, что ваша жена вам изменяет с преподавателем? – уточнила я. Куприянов немного подождал, а потом кивнул.
– Да, вы правы, – подтвердил он мою догадку. – К сожалению, это так. Я очень не хотел верить в то, что Света не верна мне, но в последнее время я все больше убеждаюсь в справедливости своих подозрений. Я очень люблю Свету, стараюсь дать ей свободу, хотя, увы, у меня ревнивый характер. Но лучше, если все по-честному: раз она изменяет мне, какими бы у нас ни были отношения в прошлом, я без колебаний подам на развод. Но у меня нет ни малейших доказательств – только подозрения. Сам я не имею возможности следить за ней, да и не хочу, сказать по правде. Поэтому и собираюсь нанять частного детектива, то есть вас.
– Следовательно, вы хотите, чтобы я проследила за Светланой, узнала, чем она занимается в своем училище, помимо пар и заданий, и предоставила вам доказательства ее виновности или невиновности. Я правильно поняла? – конкретизировала я.
– Да, все именно так, как вы говорите, – грустно кивнул головой Павел Федорович. – Если Света мне изменяет с этим Романом Александровичем, мне нужны соответствующие фотографии. Ну, записи их разговоров и все в этом роде. Я не хочу выглядеть наивным дураком, которому жена втихую наставляет рога. Если я буду уверен, что жена мне не верна, подаю на развод сразу же. Я хочу вас нанять еще и потому, что Света записалась на курсы масляной живописи, которые ведет ее несравненный преподаватель. Мне это сразу показалось странным: зачем ей курсы, если на уроках они и так пишут масляными красками? Ладно бы они работали другим материалом, тогда понятно, что Света хочет попробовать что-то новое. Но, насколько я знаю, она превосходно владеет всеми техниками масляной живописи, и платные курсы – только пустая трата денег и времени. Ну, или повод подольше «общаться» с Романом Александровичем. А других учениц на курсах мало – иногда Света и вовсе занимается одна. Даже думать не хочу, что у них там может происходить, сразу противно становится…
Куприянов ожесточенно вонзил лежащий на столике нож в свой несчастный бутерброд и со злостью отрезал почти половину, видимо, забыв о том, что подобную закуску едят руками. Ни в чем не повинный сэндвич печально распался по тарелке, потеряв весь свой изысканный вид. Наверно, Павел Федорович не возражал бы, если б на месте бутерброда сейчас оказался ненавидимый им Роман Александрович. Мужчина, выплеснув свою ярость, отложил столовый прибор в сторону, но к закуске так и не притронулся, только отпил еще глоток кофе из чашки. Я спокойно доела свою булочку и допила уже остывший кофе.
– Как часто проходят курсы? – решила я уточнить все интересующие меня детали, про себя прикидывая, каким образом можно следить за Светланой.
– Два раза в неделю, – тут же ответил Куприянов. – По понедельникам и четвергам, с семи до девяти вечера. Света иногда остается до половины десятого, объясняет это тем, что пишет медленно и не успевает. А Роман Александрович, видите ли, настолько добр к своей ученице, что разрешает ей поработать лишних полчаса. Цирк, да и только…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
