Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Ты зачем, Федя, лампочку выкрутил?
– Лета разве дождешься, бабушка? И подумал…
Может, сработает вместо сказочной, Аладдиновой, настоящая лампочка Ильича?..
– Смотри, бабушка, какой интересный приличный дедушка! Давай подойдем поближе к нему, познакомимся…
– Ты что это, Федя, сватаешь, что ли, меня?
– Что ты, бабушка! Разве я отдам тебя, такую молоденькую, за такого дряхлого и противного?! Просто он пока в тебя влюбится, я из бороды его потихонечку хоть один волосочек выдерну, незаметно… на всякий случай…
Вот придет весна, расцветет сирень. Сколько лепестков нужно, бабушка, чтоб сработало?
– Что сработало?
«Что сработало, что сработало…» Чтоб сработало!
Не хватает очень в жизни добрых чудес.
Так придумали люди, что будет все хорошо. Чтобы было им во что верить.
Сколько Богу этому я желаний загадывал! Все ресницы себе повыдергивал, чтоб никто не умерли. Или если умерли – чтоб воскресли. Думаете, исполнил он хоть одно? Где там!
Все хорошее у меня он себе, сколько помню его, забирает.
Была у меня кошка Пуня. Хорошая была кошка, пушистая, бурого цвета масть, полосами вот тут, на сидении, на задних лапках салфеточки, на лбу буквой ME. Придешь из садика, а она сидит матрешкой на подзеркальнике и встречает. Спрыгнет, об ноги трется, курлычет моторчиком. Рада, что я пришел!
Всегда, думал я, кошка эта у меня будет. Куда там! Собак напустил на Пуню на даче Бог, и в клочки мою Пуню разрвали. Под крыжовником кинули, где сарай у нас, шкуркой мертвой. Только на губках, вот тут, в уголке, красная капелька, и брюшко прокушено. Кишок вывалóк. И как псы ее только догнали? Зазевалась, видно, она…
Тоже так и со мной бывало: сидит Пуня, мечтается, а я крадусь тихо-тихо, подкрадусь и: «ГAB!» – она так до потолка и подпрыгнет… Смеху было!!!
Бог ловчей меня, вижу, вышел.
И зачем ему моя Пуня? Мало у него бездомных кошек по земле бегает?
И мух еще в кусты напустил. До сих пор снится мне тот крыжовин куст: ягоды зеленые, изумрудные, варить рано… А куст черной тучей мушьей жужжит. В голове жужжит, как проснусь.
Взял я Пуню, принес на крылечко.
«Бабушка! – говорю. Это еще надеялся, значит, что, как когда Царь-Зайца моего плюшевого собаки подрали, и Пуню заштопать-воскресить она сможет. – За-а-аш-то… па-й… ты…»
«Во-о-о!..» – она так и охнула.
Могилку на канале с ней вырыли, завернули Пуньку в красивую тряпочку, самую красивую выбрали, я вот тут, где меточка ME, y нее пальцем шерстку трогаю… Может, она и оживет еще как-нибудь? – думал.
Камень над ней поставили, такой хороший нашли! Бог послал, бабушка говорит. Вместо Пуни камень…
А камень тот и правда на Пуньку нашу похож, как вот спит она на лужайке в травке, калачом свернулась. Флоксами вокруг положили, а я всё, как ее собаки перед смертью терзали, представлю и не могу… против этого не могу, и все! Как хотите…
Реву. А бабушка говорит: «Не плачь, Феденька. Все под Господом ходим». Нашла чем утешить!..
Посмотрел в небеса я эти, где там у него голубое да синее. Облачками прикрылся…
У него там синее… Пуня у него, папа, мама мои у него, а нам как здесь жить без всех, без всего?
«На все Его воля, Федюшка, плачь не плачь. Всякому в небесах-то лучше, чем нам-то здесь…»
НА ВСЕ ЕГО ВОЛЯ?! А моя-то тогда зачем? Мне зачем такая воля без воли? Почему это у него там все хорошо, а нам тут такое? Это еще зачем он так нам устроил?!
И что не случись – молоко выкипит, воду отключат, так бабушка говорит: на все воля божья. До всего ему дело есть! Всюду-то нос сует!
Дал маму – забрал. Дал папу – забрал. Дал-Забрал какой-то, а не Бог получается. Вот что я думаю.
– Трудно человеку с Богом ужиться, Федь, ввериться. За слезами, просьбами ответ его не расслышишь. Очень уж у людских треб глаза велики, больше Бога обиды. А Он всегда отвечает, Федь, только тихо. В тишине его слушать, а люди как? Заберет свое, а как их отнимет. Вот они кулаки кусать, на месте топтать, выть-завывать, вверх грозить: мое! Мое! А нет, Федя, ничего «мое», так и знай, все Его. Все Всевышнего…
Все его?!
– Ну а хоть машинка моя?
Хоть машинка эта вроде моя, сказала бабушка, а лучше все же в карман, я думаю, или еще надежнее – под подушку…
Бывает, затаюсь в уголочке и спрошу его по-хорошему: ПОЧЕМУ???
Не дышу даже – услышать бы, что ответит он мне за Пуню мою! За папу, маму мою! Чем оправдается?!
А в ответ: тик-так да тик-так… громче, громче тикает…
– Но ты, Федя, знай одно: трудно с Богом человеку, а без Него стократ хуже выйдет. На себя одного положись тогда, человек, и в яму земляную один-одинешенек навсегда ляг, без надежды…
На себя одного бы и положился я! Да как? Если он во все мое лезет?
Вот пошла вчера за пенсией бабушка. Долго не было ее, думал я: сейчас накупит всякого вкусного. А пришла и плачет, и пальто не сняла: кошелек, говорит, Федя, вытащили, пенсия вся. Ну и я заплакал.
Поплакали мы, и тут опять вспомнила бабушка свое утешение.
– Ладно, – говорит, – Фитилек, не горюй, проживем как-нибудь, на все воля Божья, кому-то, значит, пенсия наша и нас нужнее…
«Макароны сварю», – объяснила. На все беды у нас один рецепт с бабушкой: макароны, лапша да рожки.
Так же вот, как и с папой и мамой вышло. Как узнали мы, что он от нас их забрал, так тоже плакали, так мы плакали! Как и с кошельком, как и с Пуней… А потом тоже бабушка сказала: Богу, значит, нужнее, чем нам… Бог забрал.
Опять, опять, думаю, он! Бог забрал!
Лучше бы его вовсе не было!
Самое лучшее себе забирает!
Вон и кошелек у бабушки утащил…
Из тетради Фединой: о Богморозе
Новый год уже скоро!
Белым-бело…
Стекла потрескивают, батареи гудят. Холодно уж очень. Солнце в лужах замерзло. Пятнышками все рассыпается, рябчит, до слез светло, ветки, как в вате сахарной, рябины, как клюквы в пудре, воздух – сосульки пить.
И как только в небе таком стеклянном птички летают?
Морозом свистит через щелочку форточкой, часы тукают, бабушка клеенку кухонную скатертью белой сменила к празднику. Елочка, на ней шарики. В шариках лампочки отражаются, включишь фонарики, они мигают, мигают… и так хорошо становится… очень!
День коротает, и скоро уже темнеет в окне, двор как будто одеялом синим накрыт, светятся за занавесками разноцветные гирлянды, фонарики… Синие, зеленые, желтые, красные лампочки. Высыпает бабушка воробушкам пшена за окошко, маме с папой привет чтобы в Град Небесный передали они. Бедные прыгают по подносу жестяному голые птички. Долетят ли по такой холодище?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
