Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Никто не сдвинулся с места. Я нехотя убрал гладиус, помог ошарашенному Аницию подняться. Галла шатало после пропущенного удара, но алкоголь из его головы разом улетучился. Полководец был подавлен и испуган.
– Когда римляне подведут к лагерю войска, как ветром сдует италиков, исчезнут каннские торговцы! Это надо объяснять? Или догадаетесь сами? Кто тогда скажет, сколько времени мы проведем за стенами лагеря, не высовывая носа? – ударение пришлось на последнее слово. – Наших сил едва ли хватит для полноценной обороны лагеря! А маневр? Тактика? Кто прикроет нас, если понадобится совершить вылазку за стену, прорвать оцепление?
Ответов на мои вопросы не было ни у Аниция, ни у остальных. Споры закончились, военачальники слушали меня внимательно. Я продолжал. Слова приходилось подбирать, поэтому между предложениями я делал паузы.
– Римляне утонут в крови у стен нашего с вами лагеря! Сколько их умрет здесь? Десять тысяч, двадцать тысяч? – при озвученной мной цифре полководцы гордо задрали подбородки, но я поспешил остудить их пыл. – Что делать с остальными? Аниций? Тирн?
– Не знаю, Спартак, – ответил Аниций.
Тирн промолчал.
– Я тоже не знаю, – заверил я. – Не затем мы громили Красса и ускользнули из-под носа Лукулла, чтобы теперь бездарно проиграть свою войну в устье Ауфида? Я хочу выиграть в этой войне! И скажите мне, я похож на идиота? Рут?
Я уставился на гопломаха. Рут покачал головой.
– Едва ли, Спартак, на идиота ты не похож, – ответил он.
– Так не выставляйте меня идиотом, который не понимает, что происходит! – взревел я. – Я не хуже вашего понимаю, к чему приведет появление в лагере неумех! Но если вы наконец дадите мне высказаться, то поймете, почему я так уверен в своих словах! – слова, все это время сидевшие глубоко внутри меня, дались с трудом.
Первым пришел в себя Тирн.
– Ты прав, каннские шлюхи и вино вскружили нам голову! – прошептал он.
– Хорошо, что ты это понимаешь! – Я спрятал лицо в ладонях, сосредоточился. – Повторюсь, нас слишком мало, римлянам нечего противопоставить, вот то главное, что я хочу вам донести. Красса и Лукулла не остановят наши стены, а мы не сдержим их легионы, если будем сидеть сложа руки.
– Что исправит появление невольников с латифундий? – недоверчиво спросил Рут.
– Дай мне карту, – попросил я.
Гопломах развернул на столе карту полуострова, я подозвал гладиаторов. Широкие апулийские просторы с севера омывались водами Адриатического моря, на востоке граничили с Калабрией, на юге с Луканией, а на западе с Самнием, Кампанией и Умбрией. Регион славился громадного размера пастбищами для выпаса скота и землями, на которых выращивали лучший на Апеннинах хлеб. Апулию издревле населяли мессапы, педикулы и певцеты, народы, долгое время сопротивляющиеся романизации, помнящие римскую несправедливость. Именно эти италийские племена помогали нам противостоять Республике, на их землях возникли первые латифундии в Апулии. На карте, лежавшей на столе, латифундии были обведены линиями. Я провел несколько часов, чтобы рассчитать примерные расстояния, разделяющие наш лагерь и виллы латифундистов, но время не было потрачено попусту, это стоило того. Мой палец остановился на точке, неподалеку от Канн и устья реки, в том месте, где мы остановились лагерем.
– Наш лагерь, – кивнул Рут, озадаченно растирая испарину, выступившую на лбу.
– Все верно, – согласился я.
– Рядом с Тарентом и Каннами целая куча римских латифундий, на которых еще трудятся невольники, – заметил Лукор, с любопытством рассматривая карту своим единственным глазом.
– Тебе что-то известно о них?
– Не думаю, что мне известно больше твоего, Спартак, но скажу, что это типичные римские угодья, – Лукор начал загибать пальцы. – Вилла, поля, охрана, куча невольников.
– Бывал там? – поинтересовался я.
– Бывать не бывал, но слышать слышал, – заверил кельт и оскалился. – В одно из таких мест попал мой соплеменник, я оказался на арене цирка, а он попал в поля. Рабам там приходится не сладко, как-то так.
– Не сладко? – возмутился Аниций. – Хозяин ценит жизнь свиньи выше человеческой жизни! На полях умер мой брат… – гладиатор не договорил, запнулся.
– За что на поля угодил твой брат? – спросил Рут.
Аниций поежился, возможно, припоминая какие-то свои переживания, тут же отразившиеся на его лице. Он ответил гопломаху таким взглядом, что задавать вопросы перехотелось. Впрочем, я без того знал, что на латифундии попадали в основном те, кто совершил страшные преступления, включая убийство и изнасилование. Вряд ли брат Аниция был исключением из этого правила. Рут повернулся ко мне.
– Люди там быстро гибнут, а выжившие превращаются в дикарей, у которых остается мало чего человеческого. Но винить их за это ни я, ни ты не имеем никакого права. Лукор прав, для раба это самая незавидная участь, – пояснил он.
Мои обрывчатые знания о латифундиях целиком складывались из разговоров, которые мне доводилось слышать в лагере. Услышанного тогда и теперь хватило, чтобы понять – рабам на латифундиях приходилось не сладко. Доминусы относились к невольникам как к производственному инвентарю и обращались с ними как с вещью. У человека на латифундии не было личного времени. Если раб не спал, он работал, что было золотым правилом римского латифундиста, распоряжавшегося десятками, а то и сотнями рабов единовременно. Латифундисты боялись, что будь у раба свободное время, и в голову невольника обязательно придут дурные мысли, потому раба следовало чем-то занять. Подход римлян выжимал из людей, попавших к ним в рабство, все жизненные соки. Пахота в поле, подсобные работы, сбор урожая, все это за короткий срок превращало молодого, полного сил мужчину в дряхлого старика. Доля раба-латифундиста, если речь не шла о вилике-управленце, была самой страшной из всех. Даже гладиаторы, постоянно доказывающие свое право жить перед многотысячной возбужденной толпой, имели шанс выжить и обрести свободу, получив в бою рудий. Шанс раба с латифундии виделся в избавлении от мук посредством скорейшей смерти. Но и трудился в полях самый настоящий сброд. Как бы то ни было, в дальнейшем мне стоило узнать об этих местах подробнее. Мой палец заскользил по карте, к Гидрунтуму, городу-порту в самой восточной части Калабрии на побережье Адриатического моря.
– Что мы знаем сейчас? Здесь Лукулл высадился, форсировал переход к Аппиевой дороге, где встал лагерем неподалеку от Тарента. Известно, что он готовится к выступлению, которое может произойти в любой миг, – палец скользнул в другой конец карты. – Красс с легионами стоит у стен Рима и решает там свои одному ему известные задачи. Мы понятия не имеем, когда они захотят выступать, ошибочно было бы считать, что они не знают, как обстоят дела в нашем лагере!
– За это могу ручаться, мы ловили разведчиков, Спартак, – подтвердил гопломах. – Вот только всех не переловишь, увы!
Я одарил его улыбкой в ответ. Контрразведка работала без нареканий, мы не раз ловили римских разведчиков неподалеку от наших стен. Однако, Рут был прав, вести о нашем местоположении и план лагеря давно лежали на столе обоих римских полководцев. Лукулл и Красс лезли из кожи вон, дабы получить подобные сведения, и не жалели на это ни сил, ни денег, ни жизней своих людей.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
